«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Освальд поправку одобрил с одним условием: что бы ни находилось внутри бочонка, мы непременно станем называть это бренди. Дикки не возражал.

Контрабанда – сугубо мужское занятие. Девчонки по самой природе своей для него не подходят. Во всяком случае, Дора. Вот поделись мы своим планом с Элис, она бы немедленно переоделась бы в мальчика и увязалась за нами. Что, как мы знали, совсем не понравилось бы отцу. Ноэль с Г. О., по нашему мнению, были пока ещё слишком юны для контрабанды. Вряд ли их тут ожидал бы даже скромный успех. Вот почему мы с Дикки решили остальным о своей затее не говорить.

На другой день мы двое отправились повидаться с похожим на викинга стариком. Он был не из тех людей, что понимают вас с полуслова, и нам пришлось довольно долго ему втолковывать, чего мы от него хотим. Зато когда до старика дошло, он от восторга принялся прихлопывать себя по ноге, очень сильно, и восклицать: «Ну прям узнаю в вас старую гвардию!»

Правда, потом он сказал: «Всё ж таки я не могу вам эдакого дозволить. Ведь ежели словят вас, сохрани Господь ваши души, грозит вам каменный мешок».

Тогда мы ему объяснили, что собираемся наполнить бочонок водой. И он снова захлопал себя по ноге, сильнее прежнего. Любой другой ноге от такого обхождения наверняка стало бы очень больно, но закалённая нога старого морского волка, как видно, могла и не такое выдержать.

После упоминания о воде протест его сильно ослаб, и он сказал:

– Значит, слушайте. Бененден, который владеет посудиной под названием «Мэри Сара», частенько берёт на борт юнцов для ночной рыбалки, ежели от родителей ихних нет возражений. Вот и вы своему отцу отпишите про это самое. Либо мистера Чартериса отписать попросите. Он это дело вполне одобряет, знает, какими словами родителей улестить насчёт ночной рыбалки, и подсобляет частенько с письмами парнишкам, что тут гостят. Коли отец ваш согласится, я самолично столкуюсь с Бененденом. Но учтите: речь меж нами пойдёт только насчёт ночной рыбалки. О бочонке болтать не надо, кроме как промеж нами.

Мы сделали точно, как он сказал. Мистер Чартерис, местный викарий, к нашей просьбе отнёсся вполне мило, и письмо отцу написал, и отец ответил: «Хорошо. Но будьте очень осторожны. Девочек и маленьких с собой брать нельзя».

Мы показали его ответ девочкам, тем самым избавив себя от неприятного осадка, который оставался у нас с Дикки в душе всякий раз, как мы начинали совещаться насчёт бочонка, не посвящая остальных в свои намерения.

Конечно же, мы ни разу не обмолвились ни единым словом о бочонке на людях, да и друг с другом-то говорили о нём затаивая дыхание, тишайшим шёпотом.

Слова отца по поводу девочек и маленьких пресекли стремление Элис присоединиться к нам в качестве корабельной горничной.

Старый «викинг» был теперь полностью захвачен нашей задумкой. Он самым тщательным образом продумал, разработал и изложил нам план, согласно которому выходить в море следовало очень тёмной ночью и во время прилива. К счастью, оба этих природных явления не заставили себя долго ждать.

И когда всё вокруг окутали серые сумерки, которые наступают, едва солнце окончательно закатывается за горизонт и море на вид становится почему-то мокрее, чем в любое другое время, мы надели тёплое нижнее бельё, самые тёплые свои костюмы, а поверх ещё футбольные свитеры (нас предупредили, что в море будет очень холодно) и начали прощаться с сёстрами и двумя малолетними братьями. Совсем как в чувствительной балладе «Прощание Тара», где уходящий в плавание матрос расстаётся со своей возлюбленной. У нас, как и у него, были в руках узелки из клетчатых носовых платков, куда мы завернули еду. И прощались мы тоже у калитки. И дорогие наши родственницы нас, как и героиня баллады, поцеловали на прощание.

Дора сказала:

– До свидания. Я точно знаю, что вы утонете. Надеюсь, это доставит вам удовольствие.

А Элис добавила:

– Считаю, что с вашей стороны это премерзко. Могли бы меня позвать с собой. Или хотя бы разрешили нам проводить вас до лодки и посмотреть, как вы отплываете.

– Удел мужчин – работать, а женщин – лить слёзы в ожидании, – с мрачной грустью ответил Освальд. – К тому же «викинг» предупредил нас, чтобы явились к месту посадки тайно и незаметно, как беглецы. Говорит, что иначе любого, кто нас углядит, тоже потянет на ночную рыбалку.

Мы пробрались на пляж, стараясь по мере сил не привлекать к себе внимания, но несколько человек всё-таки нас заметили.

К нашему появлению лодку как раз начали спускать на валках к берегу. Занимались этим наш «викинг», мистер Бененден и рыжий мальчишка, из которых и состояла судовая команда. Мы с Дикки, конечно же, помогли им, толкая корму под ободряющие крики мужчин: «Йо-хо-хо! Навались! Веселей, мальчишки!» То есть они выражались немного другими словами, но смысл был примерно тот самый, и мы очень старались.

Наконец нос лодки торжественно вошёл в воду, и ещё более торжественная минута наступила, когда на суше осталась одна лишь корма, а мистер Бененден скомандовал:

– Все на борт!