«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

– Конечно же нет, – с издёвкой откликнулся Освальд. – Мы должны прежде ей написать: «Послушайте-ка, мисс Сендел, мы знаем, какая вы бедная, и решили стать цыганами, чтобы добыть для вас денег. Так вот нельзя ли нам с этой целью взять ваши вещи?» Вперёд, Дора! Иди и пиши такое письмо.

– Я только спросила, – смутилась она.

Мы начали примерять одежду. Часть её оказалась слишком нарядной для наших планов. Например, вечерние платья. Но и вполне подходящего набралось достаточно, чтобы удовлетворить наши цыганские потребности.

Освальд, в белой рубашке и фланелевых брюках, обмотал вокруг талии кирпичного цвета шарф, а другой, зелёный, накрутил на голову в виде тюрбана, который зафиксировал блестящей брошкой с розовыми камнями, и вид у него стал как у мавританского тореадора.

Дикки достался тот самый ало-золотой кафтан, который пришёлся ему впору, после того как Дора его укоротила, прихватив подол несколькими стёжками.

Элис выбрала синюю юбку с вышивкой в виде павлиньих перьев и чёрно-жёлтый, очень короткий лиф, а голову повязала жёлтым шёлковым платком, точно так, как это делают итальянские крестьянки, а ещё один платочек, поменьше, завязала на шее.

Дора облачилась в зелёную юбку, а платки у неё были один зелёный, а другой – розовый.

Ноэль категорически пожелал накрутить два из выданных ему платков, зелёный и жёлтый, себе на ноги в виде обмоток, красным платком подпоясался, воткнул в собственную велосипедную кепку страусиное перо и объявил, что он теперь бард-трубадур.

Г. О. смог втиснуться в дамскую блузку из шёлка мышиного цвета, расшитого красными маками, которая доходила ему до самых колен, и подпоясал её ремнём с блестящими камнями.

Затем мы сложили всё, что нам подошло, в узелки, а Элис предусмотрительно запаслась булавками, которые могли срочно понадобиться, когда мы станем быстро переодеваться на месте. Мы не тешились надеждой пройти в цыганских нарядах через деревню и не навлечь на себя обидных высказываний коренного населения. Чем больше мы обсуждали своё предприятие, тем отчётливее перед нами вырисовывалась необходимость сперва отойти от деревни подальше и только потом уже приступать к цыганской карьере.

У владелицы кондитерской, где Элис разжилась булавками, имелся ослик с повозкой, и добрая женщина согласилась одолжить его нам за два шиллинга, чтобы мы могли не стаптывать всю дорогу подмётки, а ехать, правда попеременно: сначала одни, потом другие.

Утро наступило необычайно ясное, при расчистившихся голубых небесах, и мы вышли в путь такими же идеально чистыми, только вот причёсываться пришлось одной щёткой, так как ни единого гребня не отыскалось. Миссис Бил, удовлетворясь объяснением, что мы идём в лес собирать колокольчики, чем и правда тоже хотели заняться, выдала нам с собой прекрасный бутербродно-яблочный обед.

Ослик подкатил тележку к нашему дому, и мы пустились в путешествие, первым делом бросив жребий, кому ехать, а кому идти, – вся компания в кузов не помещалась. Первыми в тележку сели Дора и Г. О., но пешим спутникам бежать за ними не пришлось.

Существа медлительнее этого ослика Освальд ещё не видел. Причём меланхолично трусил он ровно до той поры, пока не достиг хозяйского дома, возле которого попросту замер.

Пришлось Освальду, ехавшему с Элис в повозке, вылезти. Он подошёл к голове животного и поговорил с ним как мужчина с мужчиной. Ослик был маленький, но очень сильный. Он упёрся всеми своими четырьмя ногами в землю и несколько завалился назад. Освальд тоже упёрся всеми своими двумя ногами в землю и, в свою очередь, отклонился назад.

В итоге наш юный герой и передняя часть осла образовали вместе фигуру, похожую на латинскую букву «V». Такую сердито спорящую фигуру. Освальд бесстрашно взирал прямо в осликовы глаза, а тот отвечал ему таким взглядом, словно видел перед собой стог сена или куст репейника.

Элис, сидя в повозке, пыталась подбодрить ослика палкой, которую нам выдали для этой цели. Остальные его понукали. Но всё было тщетно.

Четверо людей, проезжавших мимо в автомобиле, остановились понаблюдать за нашей героической борьбой и разразились таким хохотом, что я опасался, как бы их мерзкая машина не перевернулась.

И кто мог предположить, что беспардонное поведение этой четвёрки пойдёт нам на пользу? Вдоволь нахохотавшись, они опять завели машину, рёв мотора проник в тупой разум осла, и он без малейшего понукания, а верней, без малейшего предупреждения рванул вперёд.

Но даже с автомобилями происходят аварии, если смеяться так долго и так бесчувственно. Водитель обернулся, чтобы ещё напоследок похохотать, и машина, немедленно закусив удила, влетела в каменную ограду церковного дворика. Никто, кроме автомобиля, не пострадал, а вот ему, как выяснилось впоследствии, пришлось провести целый день в мастерской. Так вот славно сама судьба отомстила за оскорблённые чувства Освальда.