«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Сам он тоже не пострадал, хотя не сомневается, что, случись по-другому, людям в автомобиле это было бы безразлично. Добежав до конца деревни, он смог нагнать остальных, поскольку резвость осла оказалась явлением кратковременным, и вскоре ушастый вернулся к излюбленному неспешному шагу, какой подобает погребальным процессиям.

Поблизости от деревни лесá, как выяснилось, отсутствовали, и нам пришлось покрыть солидное расстояние, прежде чем возле Боннингтона наконец обнаружилась местность, достаточно подходящая для наших тайных целей.

Мы привязали своего благородного скакуна к столбу, на котором было написано, сколько миль осталось до Эшфорда, бдительно огляделись по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, исчезли вместе со своими свёртками в лесу.

Вошли мы туда самыми заурядными личностями, а вышли смуглыми цыганами, смуглее некуда. Не зря же перед вылазкой нам удалось добыть у мистера Джеймсона, строителя, немного морилки орехового тона. Теперь мы смешали её с водой, которую принесли в пузырьке из-под лекарства, и цвет кожи вышел у нас отличный. И ещё мы знали, что её потом будет легко с себя смыть, в отличие от раствора марганцовки, который мы опробовали на себе, играя в «Книгу джунглей».

После того как мы на себя надели все потрясающие наряды, которые позаимствовали из сундука мисс Сендел, у Элис остался нераспакованным ещё один маленький свёрток.

– Что это? – удивилась Дора.

– Ну, это я решила кое-чем запастись на тот случай, если предсказание судеб не принесёт ожидаемых плодов. В общем, могу прямо сейчас рассказать, – ответила Элис и развернула бумагу.

Внутри оказались бубен, чёрные кружева, папиросная бумага и наши исчезнувшие гребёнки.

– И для чего ты… – начал было Дикки, однако Освальду уже всё было ясно. У него прямо-таки собачье чутьё, и он всё мигом улавливает, поэтому, перебив Дикки, Освальд с досадой воскликнул:

– Чтоб тебя, Элис! Мне жаль, что сам не придумал такого.

– Да, – просияла она, очень довольная его краткой, но выразительной речью. – Я вот теперь подумала, что, возможно, именно с этого стоит начать. Привлечём внимание публики, а потом уж примемся за предсказание судеб. Понимаете, – ласково обратилась она к Доре и Дикки, которые пока так ничего и не сообразили. Из всех остальных только Ноэль уловил, в чём тут соль, почти так же быстро, как я. – Мы все станем играть на гребёнках, а лица закроем кружевом, чтобы никто не увидел, что у нас за инструменты. Может, обычные губные гармошки? Или восточные диковины, какие в гаремах услаждают слух султанов? Только давайте, прежде чем двинемся дальше, сыграем на пробу пару мелодий, чтобы проверить, сгодятся ли для этого наши гребёнки. Боюсь, на Дориной сыграть не получится: зубья у неё слишком крупные.

Каждый обернул свою расчёску папиросной бумагой, и мы попробовали исполнить «Героев». Вышло ужасно. «Девушка, что я оставил позади» получилась лучше, и «Славный Данди» – тоже, но нам показалось, что выигрышней всего начать с «Вот шествует герой-победитель» или со «Смерти Нельсона».

Под кружевными вуалями было ужасно жарко, однако они, определённо, придавали нам таинственности, в чём Освальд убедился сам, исполнив одну из мелодий с открытым лицом, пока остальные играли из-под вуали. Играя обычным образом на обычных расчёсках, никакой загадочности не добьёшься.

Немного порепетировав, мы все основательно запыхались, а потому решили: раз ослик с довольным и спокойным видом пощипывает траву, радуясь передышке, то почему бы нам не последовать его примеру?

– Негоже в своём превосходстве пренебрегать разумным поведением бессловесных детей природы, – изрекла по этому поводу Дора.

Поэтому мы пообедали в лесу. Ради цыганского колорита развели костерок из хвороста и шишек, расселись вокруг огня и представляли собой, надо думать, очаровательную жанровую картинку, изображающую цыган в ярких одеждах на фоне дикой природы, которая окружала бы нас, будь мы и впрямь детьми бродячего цыганского племени. Вот только дым от костра разъедал нам глаза, и еда пропахла дымом, но, понимая, сколь живописное зрелище являем собой, мы терпели.

В лесу было несколько сыро, из-за чего костёр и дымил, но нам удалось устроиться со всеми удобствами на земле, подложив под себя куртки, которые мы сняли, когда переодевались. И ещё очень кстати пришлась осликова попона. Мы сочли, что в лесу ушастый в ней нуждается меньше нашего, и заполучили прекрасную подстилку для лежания.

Обед несколько проигрывал нашим обычным трапезам, но тем не менее вкушали мы его не торопясь, с непринуждённым достоинством и выглядели очень романтично, пока хватало сил выносить едкий дым.

Затем мы нарвали колокольчиков, тщательно затоптали угли, памятуя, что незатушенные костры становятся причиной лесных и прочих пожаров, из-за которых страдают даже дома, связали нашу обычную одежду в узлы и вышли из леса на яркий солнечный свет, где цыганский наш табор заиграл всеми своими яркими красками.