Искра надежды

Когда Рен училась уже в пятом-шестом классе, он по-прежнему продолжал собирать ей обед: как и раньше, укладывал в сумку бутерброд, бутылку воды, яблоко и толику информации в виде любопытного сообщения, например: «Есть планета, где идет дождь из стекла. Если заплачешь в космосе, слезы прилипнут к лицу. На Луне есть крошечная алюминиевая скульптура. Твое тело состоит из частичек взорвавшихся звезд. Атомы — это в основном дополнительное пространство, а если вытеснить все это пространство из атомов, из которых и состоит человек, оставшаяся масса поместится на площади менее одного квадратного дюйма. У Млечного Пути четыре рукава, а не два».

Но эти знания не объясняли, как прятаться, когда тебя захватили в заложники, и как защитить себя, если кто-то нападает на тебя с пистолетом, а ты безоружен. Хью с легкостью мог бы вложить в ее головку именно эти сведения, потому что это были его профессиональные знания. Однако сейчас он и сам не мог понять, почему вместо того пичкал дочь информацией, которая сделала бы ее звездой вечеринки, но спасти не могла.

Знание — сила, а он оставил свою дочь без оружия…

— Вы! — указал он пальцем на помощницу. — Выясните, чем Джордж Годдард зарабатывает себе на жизнь. Женат ли? Как давно живет в Миссисипи? Есть ли у него любимый бар? Где он купил пистолет? Были ли раньше приводы в полицию? Выполняйте!

Детектив, молодая и неопытная, обескураженно посмотрела на главного, которого не только она, а вообще никто в отделении таким еще не видел, потом сорвалась с места и стремглав понеслась выполнять приказ. А Хью опустился на складной стул и закрыл лицо руками. Быть может, он опоздал на помощь своей сестре. У него не было права на ошибку. На этот раз на карту была поставлена не только его профессиональная репутация.

«У Млечного Пути четыре рукава, а не два», — вспомнилось Хью. И дело здесь не в том, что вид галактики вдруг изменился. Просто тот, кто находится внутри, чаще всего не видит внешней формы. Невозможно быть объективным, если находишься слишком близко.

Именно поэтому врачи не могут оперировать родственников, а судьи берут самоотвод от дел, которые касаются их лично. Вот и переговорщики с захватчиками заложников отстраняются от ситуаций, где присутствует их личный интерес.

«Мать твою, мать, мать!» — в отчаянии заухал он кулаком по столу.

Раненая Бекс лежала в приемной. Но на самом деле она тонула. Болело все, было больно вдыхать, выдыхать, даже моргать. У нее кружилась голова, ее мутило, казалось, что ребра распиливают пилой.

По крайней мере, пока что Рен в безопасности. Если Бекс придется умереть ради того, чтобы Рен ничего не угрожало, она всегда готова к этому.

Следовало обо всем рассказать Хью. Она могла бы это сделать, еще когда Рен попросила отвезти ее в Центр, и заставить его поклясться, что он не признается Рен, что она, Бекс, все ему разболтала. Тогда бы ему было известно, где его дочь.

Однако Бекс знала, что в ту секунду, когда отец понимает, что его малышка дочурка уже больше не малышка, что-то неуловимо меняется в их отношениях. Даже несмотря на то, что внешне отношения кажутся прочными и неизменными, все равно чувствуются изменения. Будто сломанная кость, которая уже не срастется так, как до перелома. Или тончайшая трещинка в вазе, на которую постоянно обращаешь внимание. Поэтому-то Бекс и сохранила тайну племянницы.

Ее стала бить дрожь. Неужели это означает, что она потеряла слишком много крови и теперь в шоковом состоянии?

Бекс понимала, что у каждой здесь своя история, которая и привела сюда. Если бы не было этого дня прихода в Центр, многие из историй так и остались бы за семью печатями. Сотни жизненных путей вели на угол Джунипер и Монфор: и нежелательные беременности, и беременности долгожданные, но сорвавшиеся; здесь были и юные девушки, пытавшиеся поступить правильно, и их родственники, которые лгали ради них. Но всех этих женщин объединяло одно: таких эпизодов в своей жизни они не хотели.

Дышать становилось все труднее. Бекс попыталась повернуть голову к кладовке на тот случай, если Рен сумеет каким-то мистическим образом увидеть ее сквозь филенку. Но это оказалось так больно, что периферическое зрение обожгло белым светом.

Бекс дала себе обещание: если она отсюда выберется и выживет, то расскажет Хью всю правду.

Абсолютно всю.

Джордж таращился на пистолет в своей руке.

И что теперь?