Искра жизни

Постепенно боль в ушах отпустила. Сначала это было почти незаметно, только обруч, стягивающий голову, слегка ослаб. Потом откуда-то из беспамятства и страха, как слабый свет, забрезжило сознание. И хотя кругом все еще грохотало, все разом почувствовали: пронесло.

Эсэсовцы выползали из подвала. Вернер смотрел на стену прямо перед собой. Мало-помалу она превращалась в обычную стену, освещенную солнцем, с раскопанным входом в подвал, переставая быть ярким пятном насмешливой угрозы, в котором крутился черный бурунчик надежды. Теперь он снова увидел мертвое бородатое лицо у себя под ногами, увидел ноги своих засыпанных товарищей. Потом сквозь стихающий огонь зениток до него вдруг снова донеслась мелодия из «Фиделио». Он крепко сжал губы.

Раздались отрывистые слова команд. Чудом спасшийся арестант, что стоял в оконной раме, выкарабкался из кучи мусора. Правая нога у него была вывихнута. Он ее поджал и стоял сейчас на одной левой. Лечь на землю он не осмеливался. К ним подошел один из эсэсовцев.

– А ну, выкапывайте этих, живо.

Заключенные принялись разгребать щебень и битый кирпич. Работали руками, лопатами и кирками. Немного им понадобилось времени, чтобы извлечь из-под обломков своих товарищей. Их оказалось четверо. Трое были мертвы. Четвертый еще дышал. Они его подняли на руки, вынесли. Вернер озирался в поисках помощи. Вдруг он увидел, как из парадного выходит та женщина в красной блузке. Значит, она не пошла в бомбоубежище. Она бережно несла в руках тазик с водой и полотенце. Даже не оглянувшись на эсэсовцев, она пронесла воду мимо них и поставила тазик возле раненого. Охранники переглянулись, не зная, как быть, но ничего не сказали.

Женщина стала омывать раненому лицо. У того изо рта пошла кровавая пена. Женщина ее отерла. Один из эсэсовцев по-идиотски загоготал. У него были недоразвитое, тупое лицо и такие светлые ресницы, что блеклые, наглые глаза казались голыми.

Огонь зениток прекратился. В наступившей тишине вдруг снова грянул рояль. Теперь Вернер увидел, откуда доносятся эти звуки – из окна второго этажа как раз над магазинчиком колониальных товаров. Бледный мужчина в очках сидел там за темно-коричневым роялем и сосредоточенно играл все ту же мелодию – хор узников. Эсэсовцы, ухмыляясь, переглянулись. Один даже покрутил пальцем у виска – мол, чокнутый. Вернер не знал, зачем этот человек играет – то ли чтобы отрешиться от бомбежки, то ли совсем с иным смыслом. Для себя он решил, что это послание им, арестантам. Он всегда, когда можно было, старался верить в лучшее. С такой верой жить все-таки легче.

Отовсюду сбегались люди. Эсэсовцы подтянулись, принимая военную выправку. Послышались команды. Заключенные построились. Командир колонны приказал одному из охранников остаться возле раненого. Потом скомандовал колонне: «Бегом, марш!» Последним взрывом накрыло бомбоубежище. Работягам теперь предстояло его откапывать.