Искупление

Вот и лёгок на помине! Томка сигналит со всей мочи, мигает светом фар, Анатолий с улыбкой во всю ширь в ответ им машет руками. У ворот они встречаются, обнимаются… Бог ты мой, как прекрасен этот миг! Запах молодой кожи и волос, жар от рук и плеч!

— Вот вам бруски и гвозди, — передаёт Томка тяжёлый пакет Анатолию. — Да оторвись ты от неё! — нарочито громко и сердито говорит она Анатолию, держащему руки Юли в своих руках. — Ромео и Джульетта из Магочанского уезда! Имейте в виду, до сезона свадеб не так и много осталось — три месяца. Заявления принимают тоже за три месяца — намёк поняли? Жених, деньги заработал на свадебный ритуал? Гостей привалит куча, напоить да накормить их только станет в копеечку! Или на родителей, как все, надеетесь?

— Накормим, напоим и спать уложим, — ответил Анатолий, не выпуская податливых рук Юли.

Свадьбу сыграли скромно. Нина с Сергеем предлагали праздновать в Духовщине. Места много, говорили они, приготовить есть что и есть где, погода стоит прекрасная. Действительно, погода стояла прекрасная! Небо чистое-чистое, солнце и тишина… Тишина во всём: в воздухе, прозрачном и бодром, в голубом безоблачном небе, на приготовившейся ко сну и отдыху земле. Изредка эту вселенскую тишину нарушал печальный крик пролетавших журавлей. Каждый, заслышав его, поднимал голову и разыскивал в безмерном пространстве ниточки плывущих к югу птиц, найдя, или улыбался какой-то странной, совсем неземной, улыбкой, или омрачался, как бывает, когда преждевременно прощаются с чем-то очень любимым и важным.

— «Им простор земли далёко виден», — вспомнились Анатолию слова из старой, тоскливой по-русски, песни. — «Ленты рек, озёр разливы… «До свиданья, птицы, путь счастливый!»«

— «Курлык, курлык… Курлык, курлык», — отвечают птицы. Означает это: «Не грустите, люди. Мы вернёмся к вам, обязательно вернёмся!»

«Дальние страны! Какие они? Все ли красивы так, как на экране? Наверное, каждому его страна — самая красивая. Негру — Африка с выжженной коричневосерой землёй, с непроходимыми джунглями; арабу — песок пустынь с медленно бредущими верблюдами; жителям Тибета — горы; для эскимоса — снега и низкая поросль… Наверное, в этом есть большой смысл бытия? Выпадают из этой обоймы цыгане и евреи. Не потому ли их недооценивают другие, что нет у них этой природной тяги к родине? Человек без родины — это плохо! Это всё равно, что арбузная корка в океане! У человека без родины нет стремления сделать что-то хорошее для неё, улучшить, украсить… У него безразличие к той земле, на которой он живёт. Ну, не совсем безразличие, положим. Есть желание обогатиться, жить безбедно. И всё? Немного! Хорошо ли человеку с родиной? Когда как. А вот забот всегда хватает. То сделать её богатой, то защищать её, то… Что ещё? Всё? Немного! Ещё вечные переживания за судьбу её, за судьбу нового поколения. Короче, одна головная боль. Как у нас с Духовщиной».

Юля категорически против свадьбы в Духовщине! Настаивает сыграть её в ресторане Магочана. Родители договорятся с дирекцией, и не надо будет возиться самим с горшками да тарелками. Отнесут, принесут, только плати денежки.

Денежек у Анатолия, как у хуторянина-латыша — ни гроша!

Из общей копилки выделили ему на костюм, туфли, обручальные кольца, на застолье. Сергей с Ниной вида не подали, как подкосила эта свадьба «общество идейных и нищих», как обозвал Сергей то, что они создали из безденежных, но богатых идеями людей.

Свадьба была весёлая! Пили, пели, веселились, посчитали — прослезились! Сергей, как знал, прихватил с собой пачку денег. Тамада был бесподобен! Не давал продохнуть. Шум, гам, смех! Дети тоже были здесь. Они занимали отдельный стол, и было их ни много ни мало, а дюжина. Для них всё было так интересно! Особенно, когда веселье было в самом разгаре. Дядя Сергей, всегда такой серьёзный и неулыбчивый, тут же по-ребячески был самым смешным. Лысый старец с космами, в круглых очках, с толстой книгой зачитал Указ Его Величества короля Абсерландии о награждении молодых орденами, выточенными из сибирской лиственницы и двумя детскими горшками, «коли двое прибудет, чтобы не ждать в очереди при одном горшке». Потом этот лысый старец вдруг превратился в дядю Петра. Пчеловод дядя Алексей подал Анатолию и Юле на тарелочке два сердечка из сот, он низко им поклонился и сказал: «Трудитесь, как пчёлки, и сладкой будет ваша жизнь! Совет да любовь вам!» По пятам за Тамарой ходил Пётр и тихо, только ей одной говорил:

— Может, и нам заодно, а?

— Может, может, — смеясь, отвечала Томка. — Только попозже.

— Когда?

— Когда рак на горе свистнет.

Юля осталась в Магочане, Анатолий уехал в Духовщину.

— Я сразу же приеду, — говорила Юля, виновато глядя в серые глаза мужа. — Как только рассчитаюсь с училищем. Ты же не будешь сильно скучать без меня?

— Буду! Если тебя долго не будет, застрелюсь! — отвечал Анатолий, изобразив на лице отчаянную тоску и решимость.

— Только не это! Тогда и мне не жить!

— Ради тебя не сделаю этого, — обещал он, кисло улыбаясь.