Искусство игры в дочки-матери

– И с Сэмми все будет хорошо, – сказала Грейс.

– Все это говорят. Но никто не знает наверняка. Даже врачи. Почему все это говорят?

Грейс вздохнула.

– Потому что не могут сказать ничего другого. Потому что мы все хотим, чтобы все было хорошо. – Она посмотрела на Шарлотту. – Но это не всегда сбывается.

Шарлотта посмотрела на нее в ответ.

– И что тогда?

– Мы живем дальше, – промолвила она после паузы. – Как можем.

– Зачем?

– Затем, что нас окружают и другие люди, которые тоже важны. – Она снова вздохнула. – Когда умер Питер, мне казалось, что мой мир рухнул. Не просто рухнул. Обрушился на меня, причиняя колоссальную боль каждой клеточке моего тела. Но у меня была твоя мама. И твой дедушка. Я продолжала жить ради них. И я каждый день благодарна за это. Твоя мама приносит мне столько радости. И ты тоже. – Она помолчала. – Мы с твоей мамой так перепугались, когда ты пропала. Но ты здесь. Само совершенство.

– Я не совершенство.

– Нет, – согласилась Грейс. – Никто из нас не совершенен. Но это нормально.

Шарлотта кивнула. Некоторое время они сидели молча, затем Грейс встала.

– Пойдем выйдем. Я хочу тебе кое-что показать.

– Я не хочу на улицу, – сказала Шарлотта.

– Это в саду, – пообещала Грейс. Она остановилась, прислушиваясь. – Кстати, не знаешь, твоя мама дома?

– Не знаю.

Грейс открыла кухонную дверь и отправилась на поиски Амелии.

– Я бы хотела еще раз поделиться этим и с ней тоже, – сказала она. – А ты, возможно, захочешь рассказать об этом Сэмми, когда снова его увидишь. Много лет назад это очень помогло одному тяжело больному мальчику. Помогло всем нам. И я надеюсь, что это может случиться снова.

Шарлотта вместе с мамой стояла на пороге сарая. Она разинула рот, а потом снова его захлопнула. Она словно вмиг очутилась в каком-то сказочном мире, который становился все прекраснее с каждым щелчком выключателя, на который нажимала ее бабушка. В крошечных домах загорелись окна. Заиграла музыка. А по железной дороге поехали поезда, беззаботно колеся по этому идеальному миру, в котором они оказались.

– Работа еще не закончена, – пробормотала ее бабушка, – но я подумала…

Шарлотта не слушала. Она зачарованно смотрела, как ползет по рельсам ближайший к ней поезд. В деревне зажглись огоньки, и церковный хор запел песню, полившуюся из крошечных динамиков. Потом ее внимание привлекла ярмарка: там вращалось колесо обозрения, кружилась карусель, и, приблизившись, она заметила, что звуки хора сменились веселой ярмарочной музыкой. Она посмотрела на пару крошечных деток, держащих в руках сахарную вату, сделанную из крашеной ваты, аккуратно накрученной на зубочистки.

Ее взгляд перефокусировался, и она смогла в полной мере оценить масштаб и размах этого мира, от деревни до леса, от гор и до моря.

– Бабушка, – выдохнула Шарлотта, поворачиваясь к Грейс, – это все ты построила?

– Кое-что брала из наборов. – Грейс старалась не выглядеть слишком довольной собой. – Но в целом, да. Амелия, Питер и я – мы построили это вместе.

– Он намного больше, чем я помню. – Амелия стояла абсолютно неподвижно, впитывая открывшуюся ей картину, как губка. – Все вещи в доме кажутся меньше, а это – наоборот.

– После смерти твоего отца я продолжила его достраивать, – сказала Грейс. – Что скажешь?

– Это восхитительно, – ответила Амелия.

Шарлотта оглянулась на миниатюрный мир. Недалеко от нее поезд проезжал небольшой лесок на обочине полотна, засаженный крошечными деревьями, листья которых имели насыщенный охряный цвет из-за постоянной осени, в которой они пребывали. Внизу она разглядела мох, имитирующий дикие травы. Крошечный дрозд сидел на кусте ежевики, раскрыв клюв в трели. Удивленная лиса присела на задние лапы, словно провожая взглядом проезжающий поезд.

– Вон та птица, – сказала она, указывая пальцем. – Такая крошечная, а я все равно вижу, что она поет.

– Да, – согласилась Грейс. – В таких макетах нужно заботиться не только о технике, но и о настроении, персонажах, сюжетах. – Она посмотрела на свою дочь. – Амелии в этой области не было равных.

– Правда? – спросила Шарлотта.

– Да. Прости, Амелия, – добавила Грейс после недолгой задумчивости. – Мне не следовало запирать это место. Мы должны были продолжить макет. Вместе.

– Каждый из нас делает то, что может, чтобы выжить, когда случается худшее, – ответила Амелия. – Я больше не держу на тебя зла, правда, – добавила она после паузы, глядя на Грейс. – Раньше было дело, но теперь я все понимаю.

Грейс взяла дочь за руку.

– Спасибо, – сказала она.

Шарлотта не слушала. Она смотрела, как поезд проезжает по живописной маленькой деревушке. Даже крохотные яблочки были отполированы и идеально ровными рядами разложены перед лавкой зеленщика. Голуби клевали булыжные мостовые, вдоль которых тянулись и другие очаровательные лавочки: пекарня, ателье, магазин игрушек.