Исландские пряди

Донный дланью навьей
схвачен хвощ[1344]

в хоромахРан[1345] — попал не рано льскальд в приют омаров[1346]?У трески гостим мы
в море, брег не мреет,
водоросль мне цепко
выю обвивает,
выю обвивает[1347].

Когда люди из южных стран услыхали об этом сне, они покинули корабль, решив, что им грозит гибель, если они отправятся на нем в плавание. Халли тотчас же занял место на корабле и сказал его владельцу, что это был никакой не сон, а всего лишь уловка. Снарядившись, они вышли в море и осенью достигли Норвегии. Халли сразу же пошел к Харальду конунгу. Тот принял его хорошо и спросил, не сочинял ли он хвалебных песней в честь других конунгов.

Халли произнес такую вису:

Худо хвалу
сложил я ярлу[1348]

,драпу дрянней
дарили ль данам[1349]?
Четырнадцать раз
в ней метр хромает
да рифм с десяток;
пятится задом[1350].
Так неумеха
свой стих слагает.

Конунг усмехнулся и решил, что с Халли не соскучишься.

10

Весной конунг поехал на Гулатинг[1351]. Однажды конунг спросил у Халли, как на тинге у того обстоят дела с женщинами. Халли отвечает:

Тинг задался нынче —
блудим себе во благо.

Оттуда конунг отправился на север в Трандхейм. Когда они проплывали мимо мыса Стад[1352], подошла очередь Тьодольва и Халли стряпать на всех, но тут у Халли случилась морская болезнь, и он лежал под лодкой, так что Тьодольву пришлось одному выполнять все обязанности. А когда Тьодольв нес еду, он споткнулся о ногу Халли, которая торчала из-под лодки, и упал.

Тьодольв сказал:

Чан подошв[1353]

под днищемзрим. Блудишь там, что ли?

Халли отвечает:

Стал тут скальд слугою—
нехай кухарит Тьодольв.

Конунг следовал своим путем, пока не прибыл в город[1354].

Тора, конунгова жена, была вместе с ним в той поездке. Халли не пользовался ее расположением, однако конунг к нему благоволил и считал, что с Халли не соскучишься.

Рассказывается, что как-то раз конунг шел по улице, и с ним его свита. Халли тоже был там. В руках у конунга была секира. Она была вся сплошь выложена золотом, рукоять же ее была обвита серебром, а навершие рукояти украшено большим серебряным кольцом, и в него вставлен драгоценный камень. Это было отменное сокровище. Халли глаз не сводил с секиры. Конунг сразу же заметил это и спросил у Халли, нравится ли ему секира. Халли отвечал, что еще как нравится.

— Случалось ли тебе встречать секиру лучше этой?

— Не думаю, — говорит Халли.

— Может, ты не прочь встать раком, чтобы получить ее? — говорит конунг.

— Нет, — говорит Халли, — но мне понятно ваше желание продать ее за ту же цену, какую вы за нее заплатили.

— Так и быть, Халли, — говорит конунг, — забирай секиру и владей ею себе на радость. Она была мне подарена, и я поступлю с ней так же.

Халли поблагодарил конунга.

Вечером, когда все сидели за брагой, конунгова жена сказала конунгу, что куда как удивительно с его стороны «и несправедливо наделять Халли за его непотребные речи сокровищами, которыми едва ли пристало владеть незнатным людям, и это при том, что другим мало что достается за их верную службу».

Конунг отвечал, что ему решать, кому он раздает свои сокровища:

— И я вовсе не склонен придавать дурной смысл тем словам Халли, которые можно толковать и так и этак.

Конунг распорядился позвать Халли, и это было исполнено. Халли поклонился ему.

Конунг велел Халли сказать что-нибудь двусмысленное о Торе, конунговой жене:

— Поглядим, как она это стерпит.

Тогда Халли отвесил Торе поклон и сказал:

Тороватей Торы
усладить на ложе
Харальда кто ж сможет? —
В том ей равной нету.

— Схватите его и убейте! — говорит конунгова жена. — Не желаю выслушивать его дерзости.

Конунг повелел, чтобы никто не смел прикасаться к Халли:

— Выходит, по-твоему, какой-нибудь другой женщине больше чем тебе пристало делить со мною ложе и быть женой конунга! Ты никак не возьмешь в толк, что тебя восхваляют.

Тьодольв скальд отправился в Исландию в то время, когда Халли был в отъезде. Тьодольв привез из Исландии доброго жеребца и решил поднести его конунгу. Тьодольв распорядился привести коня в конунгову усадьбу, чтобы конунг на него поглядел. Конунг вышел взглянуть на жеребца, а был он крупный и жирный. Халли случился рядом, когда жеребец выставил напоказ свой детородный орган.

Халли сказал тогда:

Грязен, аки хряк,
жеребца тесак,
видно, господин
забавлялся им.

— Ну уж нет, — говорит конунг, — за такую плату он мне не будет принадлежать никогда.