Исландские пряди

— Кажется, отца Тьодольва звали Торльот[1334]. Он жил в Сварвадардале в Исландии и был очень беден, да вдобавок имел кучу детей. В Исландии же есть такой обычай, что бонды собираются осенью на тинг обсуждать дела бедняков, и в тот раз не нашлось никого, кто был бы упомянут прежде Торльота, отца Тьодольва. Один бонд так расщедрился, что дал ему годовалого теленка[1335]. Забрал он этого теленка, накинул на него веревку, а на другом ее конце был силок. И вот возвращается он домой, подходит к своей ограде и поднимает на нее теленка, а изгородь была очень высокая, и особенно с внутренней стороны, потому что оттуда для нее выкапывали дерн. Потом он перелез через изгородь, а теленок не удержался и скатился назад, так что силок на другом конце веревки затянулся у Торльота на шее, и он не смог дотянуться ногами до земли. Так они и повисли по обе стороны изгороди и были оба мертвы, когда их обнаружили. Дети притащили теленка домой и приготовили из него обед, и, сдается мне, Тьодольв должен был получить свою долю сполна[1336].

— Это было бы разумно, — сказал конунг.

Тьодольв обнажил меч и хотел нанести Халли удар, однако люди бросились между ними. Конунг сказал, чтобы ни один из них не смел причинить другому вред:

— Ты сам, Тьодольв, первым принялся задирать Халли.

Было сделано так, как пожелал конунг. Халли исполнил драпу, и все очень ее хвалили. Конунг щедро наградил его за эту песнь.

Шла зима, и все было спокойно.

7

Одного человека звали Эйнар по прозвищу Муха. Он был сыном Харека с Тьотты[1337]. Эйнар был лендрманном и управлял сюслой в Халогаланде[1338], а еще конунг передал в его руки всю торговлю с финнами[1339]. Он пользовался большим расположением конунга, однако у них то и дело возникали разногласия: такой это был неуживчивый человек. Он убивал тех, кто не выполнял всего, что он хотел, и никогда не платил виры. Ожидали, что Эйнар приедет к конунгу на Рождество.

Халли и его товарищ по скамье Сигурд беседовали об Эйнаре. Сигурд рассказывал Халли о том, что никто не решается перечить Эйнару или идти против его воли и что он никогда не платит возмещения за учиненные им убийства или грабежи.

Халли говорит в ответ:

— У нас в стране таких хёвдингов называют злодеями.

— Думай, прежде чем сказать, приятель, — говорит Сигурд. — Он не терпит, когда о нем плохо отзываются.

— Хотя вы все так напуганы, что не решаетесь и слова сказать ему наперекор, — говорит Халли, — уверяю тебя, что, если он нанесет мне обиду, я призову его к ответу и добьюсь того, что он уплатит мне возмещение.

— Почему тебе должно повезти больше других? — говорит Сигурд.

— Он сам поймет, что так для него же будет лучше, — отвечает Халли.

Они поспорили и после всех препирательств договорились до того, что Халли предложил Сигурду побиться об заклад. Сигурд поставил золотое кольцо весом в полмарки[1340], а Халли — свою голову.

Эйнар приезжает к Рождеству и сидит рядом с конунгом, а его люди отдельно от него. Ему прислуживают, как самому конунгу.

В первый день Рождества, когда все насытились, конунг сказал:

— А теперь мы хотим развлечься чем-нибудь помимо браги. Ты, Эйнар, должен рассказать нам, что произошло во время твоих поездок.

Эйнар отвечает:

— Не о чем рассказывать, государь: не о стычках же с финнами да рыбаками.

Конунг отвечает:

— Вот и расскажи, как было дело. Мы тут не избалованы новостями, так что нас может позабавить и то, что вам самим кажется безделицей, вы-то ведь все свое время проводите в походах.

— В таком случае, государь, — говорит Эйнар, — пожалуй, надо рассказать о том, как прошлым летом, когда мы плыли на север, нам повстречался исландский корабль. Его отнесло непогодой, так что этим людям пришлось там зазимовать. Я выдвинул против них обвинение в том, что они вели торговлю с финнами, не имея на то ни вашего, ни моего разрешения, однако они не пожелали сознаться и все отрицали. Нам показалось, что им нельзя доверять, и я потребовал обыскать корабль, но они наотрез отказались пускать нас на борт. Тогда я сказал, что им же будет хуже и они получат по заслугам, и велел моим людям вооружиться и напасть на них. У меня было пять боевых кораблей. Мы встали по оба борта их корабля и сражались до тех пор, пока не очистили его от людей. Там был один исландец по имени Эйнар, который так отважно защищался, что, признаюсь, я никогда не встречал ему равных, и, конечно, он нанес нам немалый урон. Нам ни за что не удалось бы захватить этот корабль, если бы все на нем бились так, как он.

— Ты плохо поступаешь, Эйнар, — говорит конунг, — когда убиваешь ни в чем не повинных людей только за то, что они не во всем тебе повинуются.

— Я не могу все время подвергать себя риску, — говорит Эйнар. — К тому же поговаривают, государь, что и вы не всегда поступаете так, как угодно Богу. Что же касается этих людей, то мы их заподозрили не напрасно: у них на корабле оказалось множество финских товаров.