Испанец. Священные земли Инков

– Звезд не видно… – проговорила она, обратив лицо к небу: там ветер нагнал миллионы мелких частиц, образовавших что-то вроде сероватой пелены, едва пропускающей свет. – Мой отец ощутил бы себя здесь глубоко несчастным… – Она повернулась к Алонсо де Молине. – А ты знаешь, что он живет в секретном городе, в котором большинство жителей обязаны заниматься только одним делом – наукой? Мой отец среди них самый ученый.

– А почему город секретный?

– Потому что там хранятся все знания нашей культуры… – ответила девушка. – Когда чанки[56] восстали, то, перейдя по мосту через Апуримак и разграбив Куско, они уничтожили много кипу, которые хранили нашу историю и наши традиции. Они завладели самыми ценными сокровищами Империи и убили самых ученых амаутов. Ввиду этого, Инка Пачакутек приказал построить город в глубине одного труднодоступного района высоко в горах, где бы можно было свободно изучать движение Солнца и звезд. Там хранятся наши сокровища и живут амауты, а еще люди с исключительно развитой памятью, чтобы передавать знания истории из поколения в поколение… Нет ли у вас чего-то похожего? – в конце поинтересовалась она.

– Секретных городов?.. – уточнил испанец. – Не совсем это. В отдаленных местах существуют затерянные монастыри, в библиотеках которых хранятся важные документы, но нам не нужны люди с невероятной памятью, которые передают знания. Для этого есть книги.

– Как может предмет что-то рассказать? – удивилась Найка. – Как он говорит?

– Посредством знаков, из которых складываются буквы, буквы складываются в слова, а слова – в мысли… – Он разровнял перед ней песок и пальцем написал короткое предложение. Это одна буква… – показал он. – А эти пять букв вместе образуют твое имя: «Найка». Здесь сказано: «Найка красивая…» Любой человек, умеющий читать эти знаки, если он пройдет здесь через тысячу лет, сможет прочитать то же самое: «Найка красивая…»

– Но ведь завтра это сотрет ветер…

– Здесь – да, а вот в книге – нет… – Он вынул свое истрепанное письмо и показал ей, поднеся к свету. – Видишь? Эти знаки были написаны пять лет назад, однако сохранились нетронутыми. Много страниц, вроде этой, собранных вместе, образуют книгу, которая рассказывает тысячи вещей…

Она внимательно рассмотрела письмо, а затем снова стала изучать надпись на песке, осторожно водя пальцем по каждой линии, словно стараясь запечатлеть их в памяти.

– «Найка красивая…» – тихо проговорила она. – Ты и правда так думаешь?

– Самое красивое создание, которое когда-либо существовало на земле.

Она одарила его долгим взглядом, преисполненным лукавства, и указала на песок:

– Нарисуй: «Алонсо красивый».

Андалузец весело улыбнулся:

– Этого я написать не могу. Это неправда.

– Что же, написать можно только правду?

– Нет. К несчастью, ложь тоже пишут и увековечивают, но я предпочитаю писать только то, во что верю.

– Это красиво… Ты меня научишь рисовать эти знаки?

Алонсо де Молина кивнул в сторону кураки, который, вынырнув из темноты, направлялся к ним.

– Если Чабча Пуси мне позволит, то да.

– Он мой муж, а не хозяин.

– Пусть так, я никогда ничего не сделаю без его одобрения, – с нажимом произнес он. – Он мой друг.

Курака, который уже подошел к ним, на мгновение задержался у костра, чтобы согреть руки, которые он энергично растирал, а затем, показав куда-то в темноту, сказал:

– Ты был прав: там есть люди, но они исчезают, точно привидения.

– Надо просто изловить одного и выяснить их намерения, – заметил испанец.

– Мне говорили, будто они зарываются в песок и прикрывают голову кустом травы, защищаясь от ночного холода, и превращаются почти что в невидимок… – Он сел рядом с ними. – Скорее всего, они ограничатся наблюдением.

Его взгляд упал на надпись, сделанную Молиной, и он с недоумением стал ее изучать.

– Что это значит? – поинтересовался он.

– «Найка красивая…» – гордо сказала девушка без тени лукавства. – Алонсо хочет попросить у тебя разрешения учить меня рисовать эти знаки.

– И зачем тебе это нужно? – спросил он.

Она было собралась что-то сказать, но андалузец протянул руку, призывая ее к молчанию, и прислушался к странному крику, донесшемуся из темноты.

Когда крик повторился, курака, по-видимому, попытался его успокоить:

– Это всего лишь песчаная сова. Здесь их много.

Испанец уверенно покачал головой.

– Нет. Это вовсе не сова, и наверняка очень скоро ему ответят у нас за спиной…

Они замерли в ожидании, и действительно, спустя мгновение, крик повторился точно там, где указал испанец. Тот озабоченно нахмурил лоб.

– Знаю я эти трюки… – объяснил он. – Дикари Тьерра-Фирме перед нападением обычно проделывали этот фокус. – Он удостоверился в том, что аркебуза находится под рукой, и, вынув из ножен меч, воткнул его в песок, вручая свой наточенный кинжал кураке. – Ты позаботься о Найке, – сказал он. – Я не дам им сюда подобраться…

Они снова замерли, прислушиваясь к малейшему шороху, а перепуганные носильщики сжались в комок, кутаясь в свои пончо: можно было разглядеть только блестевшие черные глаза, – и были готовы вскочить и затеряться в темноте при малейшей опасности.