Испанец. Священные земли Инков

Но Гусман Боканегра определился гораздо раньше, потому что, когда через какое-то время Алонсо де Молина протянул ему миску с едой, он вдруг набросился на него и повалил на пол, а затем подскочил к аркебузе, зарядил ее с поразительной ловкостью и наставил на оторопевшего андалузца, не успевшего как-то отреагировать.

– Не делайте глупостей, капитан!.. – угрожающе прохрипел он. – Не вынуждайте меня вас убивать.

– Чего ты хочешь?

– Закончить по-своему. Я видел эти горы и знаю, что нипочем не доберусь до вершины. Мое время истекло, но я хочу уйти с удовольствием… – Он кивнул в сторону Найки, которая с волнением наблюдала за происходящим, вцепившись в руку кураки. – Ей не стоит бояться: я не причиню ей вреда. Я хочу лишь приятно провести последнюю ночь, а затем сам же и разнесу себе мозги. – Он с горечью улыбнулся. – Разве я многого прошу? Последнее желание приговоренного, вот и все.

– Ты спятил? – спросил Алонсо де Молина, медленно поднимаясь. – Если ты до нее дотронешься, то заразишь ее своей болезнью. Она именно так и передается.

– Не говорите ерунды!

– Это точно! Они это знают. Ты навсегда ее погубишь.

– И что мне до этого? Я лишь верну им подарочек… – он повернулся к девушке. – Эй, ты! – крикнул он. – Иди-ка сюда! Пойдем прогуляемся.

– Не двигайся! – приказал андалузец, останавливая его властным жестом. – Никуда ты не пойдешь… Послушай, Боканегра! – попросил он. – Не делай глупостей. Даже если ты меня убьешь, Калья Уаси тебя прикончит. У тебя ничего не выйдет… Подумай сам!

– Уже подумал, – уверенно ответил матрос: судя по всему, он решил идти напролом. – Мне-то терять нечего, другое дело – вам; не думаю, что вы настолько глупы, чтобы позволить себя убить ради дикарки. Стойте где стоите, и обещаю, что я скоро вам ее сюда верну.

– Нет! – Алонсо де Молина положил руку на рукоятку своего меча и начал нарочно медленно вытаскивать его из ножен. – Никого ты не коснешься, даже переступив через мой труп… Калья Уаси! – окликнул он. – Приготовь свое копье. «Труба громов» убивает всего один раз. Как только я упаду, прикончи его… Ты меня слышал?

– Я тебя слышал, – спокойно ответил инка, сжимая оружие. – Я готов.

– Зачем вы пытаетесь усложнить мне дело? – с горечью спросил Боканегра. – Я в жизни никого не убивал… Клянусь! Ни разу, и мне не хотелось бы убивать товарища в свою последнюю ночь.

– Ну так опусти оружие.

– Нет!

– Пожалуйста…

– Я сказал нет!

Алонсо де Молина, который уже полностью вытащил из ножен свой широкий острый меч, стоял, крепко сжав рукоятку в руке, в полутора метрах или чуть больше от матроса, и не сводил взгляда с его глаз, зная, что сумеет уловить – на несколько мгновений раньше – момент, когда тот решится выстрелить.

Он не боялся аркебузы. Он был хорошо с ней знаком и знал, что, пока колесико замка повернется и иссечет искру, он на таком близком расстоянии успеет увернуться, но опасался реакции Боканегры; тот, уже понимая, что не осталось никакой возможности осуществить свое желание, был готов покончить с делом как можно скорее.

Вот это он и прочел в его глазах: немую просьбу, чтобы Молина принял решение и не заставлял его и дальше влачить столь жалкое существование, – и когда наконец андалузец поднял меч, он был уже абсолютно уверен в том, что матрос не имеет ни малейшего намерения защищаться, и поэтому быстрым, сильным и точным ударом отрубил ему голову, которая на несколько секунд как будто зависла в воздухе – и медленно откатилась прямо в костер, где редкие волосы и рыжеватая борода вскоре начали обгорать.

Страна казалась уже другой.

Армия Уаскара под командованием Лиса-Атокса дважды была разбита войсками Атауальпы во главе с Руминьяуи, Кискисом и жестоким генералом Каликучимой[58], который отдал приказ казнить любого – мужчину, женщину, ребенка или старика, при малейшем подозрении в симпатиях врагу.

Пока Инка пытался вновь собрать своих сторонников вокруг Хаухи, оставив большую часть севера Империи в руках мятежников, его брат уже праздновал победу в Кахамарке и набирал новые силы, которым обещал отдать на разграбление Куско с его сокровищами, а тем, которые сохраняли верность существующему порядку, обещал, что они с момента окончательной победы займут жалкое положение рабов победителей.

Это была братоубийственная и беспощадная война, и над гражданским населением юга нависла угроза грабежей, поскольку постоянно доходили тревожные вести о бесчинствах солдат Каликучимы во время его неудержимого продвижения вперед.

Улицы столицы выглядели полупустынными, так как годные к военной службе мужчины были призваны, а жены или отпрыски знати прятались в своих дворцах или искали убежища в глухих деревушках, в ожидании результата решительного сражения, которое уже назревало и которому многие прочили мрачный финал.