Испанец. Священные земли Инков

Алонсо де Молина и Калья Уаси ошеломленно посмотрели на него, потом друг на друга и вновь устремили взгляд на часки.

– Что ты сказал? – не поверив своим ушам, переспросили они.

– Я сказал «победа»!.. Хитрый Атокс спрятался, внезапно атаковал и после целого дня жестокого сражения добился своего: с наступлением темноты предатели побросали оружие и в беспорядке бежали.

– А что Атауальпа? Убит?

– Этого никто не знает. Там тысячи мертвых, наступила ночь, и не было возможности всех осмотреть, но теперь это только вопрос преследования. От его войск ничего не осталось, совсем ничего… – Он снова перевел дыхание; казалось, что короткий отдых и объявление доброй вести снова придало ему сил и он приготовился продолжить свой бег, на этот раз – вверх по крутой лестнице. – Мне надо бежать… – сказал он. – Ускар приказал три дня праздновать и принести жертву богам в ознаменование победы… Куско должен как можно скорее узнать об этом.

Он вновь бросился бежать, перепрыгивая через две ступени, и у Алонсо де Молины невольно возник вопрос, откуда только у часки взялись силы, чтобы взобраться по этой стене, если несколько минут назад казалось, что он вот-вот рухнет в обморок.

Когда он окончательно исчез из виду, они переглянулись.

– Ну так что?..

– Боги услышали молитвы… – ответил Калья Уаси. – Да по-другому и быть не могло, когда молился с верой весь народ.

Они забрали порох и не спеша пустились в обратный путь. Часки уже успел повсюду объявить новость, и в стране начала возрождаться жизнь: крестьяне покидали свои убежища, стада возвращались на пастбища в горах, и даже караваны лам, перевозившие соль, вновь откуда-то возникли и своей вечно усталой походкой побрели в «пуп Земли».

Они добрались, когда стемнело; пришлось прокладывать себе дорогу между пьяных крестьян, парочек, предающихся любви в садах, и даже детишек, которые словно возникли из небытия, заполнив улицы. И даже все время сдержанный Чабча Пуси не мог скрыть своей радости, когда вышел навстречу и заключил их в объятия, что в других обстоятельствах было совершенно немыслимо.

– Как я рад, что снова вас вижу! – радостно воскликнул он. – Мы уже думали, что вы погибли… Где же вы были?

– Пытались перерезать Уака-Чака… – ответил испанец, который был неспособен ему соврать. Однако этого не потребовалось, так что мост простоит еще десять веков.

– Я должен был догадаться! – кивнул курака. – Ну да ладно… теперь все позади. Инка приказал нам быть счастливыми, и мы должны ими быть: мы готовим грандиозный праздник.

Это действительно был большой праздник, пир горой, потому что весть о победе оказала магическое действие, и продукты, которые уже было начали исчезать, появились вновь из темных подвалов, куда были запрятаны, и чича текла рекой, веселя сердца и туманя разум.

Найка выглядела еще прекрасней, чем всегда, счастливой, сияющей и оживленной, и во время десерта она начала напевать одну нежную песню, которая рассказывала печальную историю любви храброго генерала Ольянтая и прекрасной дочери Инки Пачакутека. Зная, что простой смертный даже мечтать не может о том, чтобы стать законным супругом девушки, ведущей свое происхождение от Солнца, он решил жениться на ней втайне, из-за чего впал в немилость, был изгнан, разлучен с любимой, и в итоге весь народ восстал против несправедливых и бесчеловечных законов.

– Потому что нет ничего бесчеловечнее и несправедливее, – заключила она, – чем когда двое любящих оказываются разлученными из-за того, что не принадлежат к одному роду, расе или религии…

– Единственная проблема, – добавил курака, который был слегка навеселе, – что любовь обычно проходит, а род, религия и раса остаются. И история умалчивает о том, что, когда принцесса состарилась, Ольянтай нашел себе другую жену, из простонародья, зато намного моложе.

– Это не остроумно… – укорила его девушка. – И ты это только что придумал.

– Возможно! – признал ее развеселившийся муж. – Но я уверен, что так оно и было. А ты как думаешь, Молина?

Андалузец, на которого тоже начал действовать алкоголь, предпочел уйти от ответа:

– Я никогда не был знатоком по части женщин, – сказал он, пожав плечами. – У солдата не так много времени, чтобы ими заниматься…

– Но ты уже не солдат… – отозвалась Шунгу Синчи, которая весь вечер не открывала рта. – И, если ты действительно хочешь остаться и жить здесь, тебе следовало бы найти себе жену. Как говорит Яна Пума: «Империи необходимо все семя ее мужчин».

– Инка может и дальше править без моего семени, – парировал испанец. – Я не собираюсь дарить ему детей, чтобы он превратил их в рабов. Если я научился быть свободным, так это для того, чтобы в будущем мои дети тоже были свободными, а если это место не подходит, есть и другие, и я его найду. Можешь быть уверена.

– Если твои слова услышат, тебя могут отправить в санкай, – заметил Калья Уаси.

– А что такое «санкай»?