Испанка. История самой смертоносной пандемии

Существуют десятки способов выращивания бактериальных культур, но для каждого вида бактерий есть только один способ. Одни бактерии растут только в отсутствие кислорода, другим он необходим в больших количествах. Одни бактерии хорошо растут только в щелочной среде, другие — в кислой. Одни бактерии быстро гибнут, другие проявляют большую устойчивость.

Каждый шаг, каждая попытка вырастить патоген означали усилие, а каждое усилие требовало времени. Каждый час инкубации культуры в термостате был часом драгоценного времени. Но времени у Парка и его сотрудников не было.

Через четыре дня после получения задания от Пирса Парк отправил ему телеграмму: «Пока мы получили только два по-настоящему важных результата на материале двух трупов. Первый — больной с Бруклинской верфи, второй — врач бостонского военно-морского госпиталя. У обоих развилась острая септическая пневмония, оба умерли в течение недели после появления первых симптомов инфекции. В обоих случаях на вскрытиях были обнаружены начальные признаки пневмонии, в материале обильно представлены стрептококки… В обоих случаях нам не удалось обнаружить палочки гриппа»[547].

Вечное отсутствие «палочек гриппа» в материале буквально сводило Парка с ума. Его главная надежда на производство профилактической вакцины или лечебной сыворотки была связана с поиском и выявлением патогена — а наиболее вероятным «подозреваемым» казался микроорганизм, описанный Пфайффером и названный им Bacillus influenzae. Сам Пфайффер был глубоко уверен, что именно этот микроорганизм вызывает заболевание. Парк отмел бы эту идею без колебаний, если бы не безмерное уважение к Пфайфферу. Работая в таких чудовищных условиях, он хотел подтвердить, а не опровергнуть выводы Пфайффера. Он хотел, чтобы ответом на его вопрос стала бацилла Пфайффера. Это дало бы его лаборатории шанс произвести вакцину, способную спасти тысячи и тысячи жизней.

Однако выделить палочку гриппа было невероятно трудно. Она очень мала даже по меркам микробиологии, да и в культурах встречается поодиночке или парами, а не большими группами. Для роста этот микроорганизм требует особых факторов, включая кровь, — без крови он в культурах не растет. Мало того, ему необходим очень узкий температурный диапазон, а его колонии — мелкие, прозрачные, не имеющие выраженной структуры. (Большинство бактерий образуют четко очерченные колонии определенной формы и цвета: иногда форма и цвет настолько специфичны, что уже по этим признакам можно точно определить, о какой бактерии идет речь. Так в ряде случаев можно определить видовую принадлежность муравьев по форме и размеру муравейника.) Культуры B. influenzae растут только на поверхности сред, поскольку палочка является облигатным аэробом — то есть не может обходиться без кислорода. Эта бактерия плохо поддается окрашиванию, и, следовательно, ее трудно обнаружить под микроскопом. Ее очень легко пропустить, если специально не искать и не пользоваться приличными техническими средствами.

Пока вся остальная лаборатория искала другие микроорганизмы, Парк попросил Анну Уильямс сосредоточиться на поиске палочки Пфайффера. Уильямс ее нашла[548]. Более того, она находила ее постоянно. В конце концов, усовершенствовав методику, она стала находить ее в 80 % всех проб из госпиталя Уилларда Паркера, в каждой пробе из госпиталя морской пехоты и в 98 % проб из Дома ребенка — детского приюта.

Как бы Парку ни хотелось, чтобы Уильямс оказалась права, он не мог допустить, чтобы это его стремление извратило научный подход. И он сделал следующий шаг, решив перейти к «самому деликатному опыту… к агглютинации»[549]. Агглютинация — это процесс, в ходе которого антитела в пробирке связываются с бактериями, образуя конгломераты, иногда достаточно крупные для того, чтобы видеть их невооруженным глазом.

Поскольку связывание антител с антигенами является специфическим процессом (то есть антитела к палочке гриппа свяжутся только с этой бактерией), агглютинация станет подтверждением идентичности возбудителя. Тест на агглютинацию однозначно подтвердил, что Уильямс находила в пробах именно палочку Пфайффера.

Менее чем через неделю после первого сообщения о неудачных попытках обнаружения возбудителя Парк телеграфировал Пирсу, что B. influenzae «представляется начальной точкой возникновения заболевания»[550]. Однако он понимал, что метод подтверждения отнюдь не идеален, и поэтому добавил: «Есть, конечно, возможность, что начальной точкой болезни является какой-то неизвестный фильтрующийся вирус».

Отчет имел последствия. Лаборатория Парка начала работать над созданием антисыворотки и вакцины против палочки гриппа. Очень скоро эту бактерию научились культивировать в огромных количествах. Культуры везли на север и вводили их лошадям, которые паслись на ферме департамента здравоохранения, расположенной в 108 км к северу от города на участке в 70 гектаров.