Испанка. История самой смертоносной пандемии

Но сейчас городу были нужны не прорывы в лабораторных исследованиях и не теоретизирование. Городу был нужен результат — здесь и сейчас. Изучая полиомиелит, Льюис пришел к верным выводам с невероятной быстротой — примерно за год. Эти выводы были и обоснованными, и новаторскими. Но теперь в распоряжении Льюиса были даже не недели — считаные дни. Он видел сложенные штабелями трупы в морге верфи, видел мертвецов в моргах гражданских больниц, в похоронных бюро, в частных домах.

Он помнил работу Флекснера во время эпидемии менингита. Флекснер сумел решить проблему и прославил Рокфеллеровский институт. А раз Флекснеру удалось добиться успеха, то, как надеялся Льюис, решить новую проблему тоже вполне возможно. Может быть, ему удастся сделать то, что удалось Флекснеру.

Льюис допускал, что возбудителем гриппа может быть фильтрующийся вирус. Но для того, чтобы искать вирус, Льюису пришлось бы окунуться во тьму. Это была наука, самая настоящая наука (ведь настоящая наука рассеивает тьму), но теперь Льюис занимался не только наукой. Теперь дело было в другом. Теперь надо было спасать жизни.

И надо было искать там, где светло.

И первый луч света выхватил иммунную систему: почему бы не положиться на ее тупую мощь? Даже если не удастся найти патоген, даже если не удастся следовать обычному протоколу и, заражая лошадей патогеном, брать у них кровь, — все же на свете было одно животное, страдавшее от болезни, которая огненным бичом прошлась по миру. Это животное — человек.

Большинство заразившихся выживало. Выживало даже большинство людей, заработавших пневмонию. Можно было с большой вероятностью допустить, что в крови и сыворотке этих людей содержались антитела, которые помогут лечить или предупреждать болезнь у других. Когда Льюис и Флекснер в 1910 г. прибегли к этому подходу, занимаясь полиомиелитом, они добились некоторых успехов. Доктор У. Р. Редден из бостонского военно-морского госпиталя вспомнил об «экспериментальных доказательствах, представленных Флекснером и Льюисом с помощью сыворотки из крови людей, перенесших полиомиелит». В свою очередь, Редден и его коллега взяли кровь у тех, кто перенес грипп, приготовили из крови сыворотку и ввели ее 36 больным пневмонией. Эксперимент начался 1 октября. Это не был научный эксперимент (отсутствовала контрольная группа), и в научном плане он ничего не доказывал. Но к 19 октября, к тому времени, когда врачи опубликовали отчет о результатах в JAMA, 30 больных выздоровели, пятеро все еще получали лечение, а умер только один[557].

В Филадельфии начали эксперимент с введения больным как цельной крови, так и сыворотки людей, перенесших грипп. Это тоже не было научным экспериментом — это была отчаянная попытка спасти людям жизнь. Если бы оказалось, что метод работает, то научное обоснование могло и подождать.

Льюис поручил проведение опытов другим. Такие попытки пробить стену не требовали его высокой квалификации — подчиненные справились бы ничуть не хуже. Сам Льюис в это время занимался четырьмя вопросами. Он не мог решать их последовательно. Ему пришлось делать это одновременно, идя четырьмя разными путями — ставя опыты для проверки каждой гипотезы.

Во-первых, он пытался создать вакцину против гриппа, взяв на вооружение те же методы, которыми воспользовался при разработке вакцины от полиомиелита. Это была более хитрая версия «пробивания стены» — подхода, предусматривавшего переливание крови или сыворотки людей, перенесших грипп. Во всяком случае, Льюис по-прежнему подозревал, что причина гриппа — вирус[558].

Во-вторых, он работал в лаборатории и «искал там, где светло». В этом случае Льюис рассуждал как Парк. Исследования могут помочь обнаружить бактерию. Обвиняющий перст Пфайффера уже указывал на одну бациллу. Льюис и все его сотрудники трудились сутками напролет, спали урывками и непрерывно проводили все необходимые процедуры — агглютинацию, фильтрование, перенос культур, инъекции культур лабораторным животным. Его группа тоже искала бактерию. Они повторно брали мазки из глотки и носа первых жертв гриппа, помещали материал на питательные среды и ждали. Ученые работали очень интенсивно — по 24 часа, посменно. А затем они ждали, расстраиваясь из-за всего, что мешало продвижению вперед, — из-за слишком неторопливого роста бактерии в культурах, из-за количества загрязненных посторонней флорой культур…

У первых 15 больных Льюис не обнаружил B. influenzae. Что интересно, болезнь разразилась так неожиданно и так быстро перекинулась на персонал госпиталя, что у Льюиса для исследования были только образцы мокроты: «В госпиталях настолько не хватало персонала… что у меня не было материалов вскрытий». Если, конечно, не вспоминать про четыре «сильно разложившихся трупа»[559]: такие старые, что уже были совершенно бесполезны для экспериментов и анализа.