Испанка. История самой смертоносной пандемии

Полномочия добавились. Но, возможно, именно поэтому Льюис так и не мог обрести покой. Он отклонил предложение Университета Айовы: да, у него была бы возможность построить крупное учреждение, но ему пришлось бы оторваться от лабораторной работы. Но теперь и в Пенсильванском университете он оказался примерно в таком же положении. Он терпеть не мог улаживать отношения с деканами и отношения деканов между собой — а ему пришлось по-прежнему играть роль общественного активиста. Настали новые времена, изменились ученые, появились фаустовские личности, способные из ничего создавать миры и блистать в высшем обществе. Льюис ненавидел блистать. Дома тоже было не все гладко, он часто ссорился с женой. Сложно сказать, что было главной причиной: может быть, его подавленное состояние из-за работы, а может быть, жене слишком нравилось высшее филадельфийское общество, которое он не выносил… или же она просто хотела, чтобы Льюис посвящал ей больше времени.

Один из научных проектов казался весьма перспективным, и Льюис хотел вплотную заняться им, отбросив все остальное. Он завидовал не только способности Эвери сосредоточиться на одной задаче, но и тому, что у него была такая возможность. Льюис чувствовал, что все вокруг на него давит. Все вокруг, казалось, вот-вот взорвется.

В 1922 г. Университет Айовы вновь пригласил Льюиса, и на этот раз он принял предложение. Он чувствовал, что отвечает за Институт Фиппса, и хотел оставить его в надежных руках, поэтому попросил Юджина Опи из Вашингтонского университета заменить его. У Опи была прекрасная репутация — возможно, даже лучше, чем у самого Льюиса.

Флекснер всегда с уважением относился к Льюису, но поначалу между ними была пропасть. Потом они немного сблизились. Однажды Флекснер написал ему: «У меня есть немного лишнего времени, чтобы побеспокоиться о вас»[966]. Льюис в ответ признавался: «Для меня вы всегда были почти отцовской фигурой»[967]. Теперь же, когда Опи согласился заменить Льюиса в Институте Фиппса, Флекснер, кажется, посмотрел на Льюиса другими глазами — не просто как на способного ученого, но и как на человека, который умеет играть и в другие игры. Он писал Льюису: «Опи удивил меня. Я считал его столпом Сент-Луиса. Если вам удалось переманить такого достойного человека, можете быть довольны»[968].

Но Льюис не чувствовал удовлетворения. Ему было тревожно, ему было неуютно. На самом деле он хотел одного — чтобы его оставили в покое и позволили запереться в лаборатории. Возможно, сам того не понимая, он подгонял кризис. Он еще раз написал Флекснеру, что его единственное желание — это работать за лабораторным столом. Но сначала его отлучили от лаборатории в Филадельфии, а теперь его ждало то же самое в Айове.

В январе 1923 г. он писал Флекснеру: «Теперь мне совершенно ясно, что у меня появилась пусть кратковременная, но все же возможность заняться тем, что мне по-настоящему интересно… Я отказываюсь от своего нынешнего положения и от всех планов на будущее в Филадельфии… Я написал президенту Университета Айовы Джессопу, рассказал ему, что у меня поменялись планы и что я отказываюсь и от его предложения… Сейчас я всеми силами стараюсь найти возможность уехать на годик куда-нибудь подальше и заняться исследованиями, а не думать о „делах и статусе“… Я не знаю, как лучше сформулировать, что на ближайший год я не ищу „место“ — в общепринятом смысле. Единственное мое желание — это восстановить работу ума, который сейчас, по сути, ничем не занят»[969].

В 44 года, женатый, с двумя детьми, он бросил все, отказался от выгодных предложений, ринулся в неизведанное без малейших гарантий, практически раздевшись донага. Теперь он был свободен.

Счастливее всего Льюис был в то время, когда работал в Рокфеллеровском институте, где мог заниматься наукой. При институте был создан отдел патологии животных — в Принстоне, неподалеку от Филадельфии. Теобальд Смит — да, тот самый человек, который отклонил предложение Уэлча стать первым руководителем самого Рокфеллеровского института, — бросил Гарвард, чтобы возглавить этот новый отдел. А еще Смит был первым наставником Льюиса: именно он много лет назад рекомендовал его Флекснеру. Со Смитом Льюис обсудил возможность переезда в Принстон. Но для начала Смит хотел удостовериться, что Льюис действительно стремится «снова вернуться к работе… и выбросить из головы весь „рекламный“ бизнес»[970]. Льюис охотно заверил его в этом.

Флекснер, конечно, советовал Льюису принять предложение Университета Айовы, но все же написал: «Я буду рад вашему возвращению в лабораторию, где, собственно, ваше настоящее место и где вы сможете работать лучше всего, дольше всего, эффективнее всего. Мне до слез жаль, что людей, потративших годы на необходимую подготовку к лабораторной карьере, безжалостно отрывают от нее и назначают на административные должности»[971]. Кроме того, он сообщил Льюису, что Смита «очень обрадовала перспектива» снова с ним поработать.