Испанская дочь

Зачем они вообще сюда пришли? Разве им не надо внизу играть в «Бинго»?

На спине и в подмышках у меня проступил пот. Я могла бы коснуться их обуви, просто протянув руку – так близко они ко мне стояли. Тут я спохватилась, что мне все же надо дышать – очень надеясь, что эти двое меня не услышат. Что же их задержало так надолго?

Я вновь поглядела на их ботинки. Что-то странное было в том, как они стояли. Лицом друг к другу, вплотную. Будь это мужчина и женщина, я могла бы поспорить, что они целуются. Что ж еще они могли бы делать! Но нет, этого же никак не могло быть, не так ли?

Быть может, один из них помогал другому завязать галстук или что-то в этом духе? Мама всегда мне говорила, что у меня чересчур бурное воображение. Наверняка этому должно быть некое разумное объяснение. Лоран ведь совсем не из того типа мужчин. Он женат на Анхелике и вообще – явно не прочь пофлиртовать.

Стоп!

Он же пытался заигрывать со мной – с человеком, которого считал мужчиной.

И к тому же, если там один другому взялся поправить галстук, то должен был давно уже с этим покончить. Или они продолжили бы разговаривать.

Не примерещились ли мне звуки поцелуев?

Спустя какое-то время – которое мне под кроватью показалось целой вечностью, – один из мужчин отступил назад.

– Пора нам обратно, – сказал он уже по-испански. Голос его был низким и хрипловатым, и в его говоре не так ощущался свойственный Лорану акцент.

Наконец две пары ног добрели до двери и покинули комнату.

В полнейшем шоке я выползла из-под кровати. Чему я только что оказалась свидетельницей? Мне все это привиделось – или же супруг Анхелики и вправду падок на мужчин?

Глава 22

Анхелика

Винсес, 1913 год

– Мне кажется, тебе следует надеть ярко-синий, – увещевала Сильвия. – С этим цветом никогда не промахнешься. Он тебе очень к лицу. Гораздо лучше, чем розовый. Розовый – скорее для девочек, или же для таких, как Каталина.

Меня покоробил тот неуважительный тон, каким подруга упомянула мою сестру. Я понимала, что Каталина несуразная в общении и не самая популярная среди девушек нашего «маленького Парижа», но это вовсе не означало, что Сильвия могла над ней строить насмешки.

Мне одной позволительно было над ней смеяться.

– Все ж таки не каждый день исполняется восемнадцать, – продолжала подруга. – Тебе надо сделать нечто запоминающееся. Нечто такое, чего в нашем городе никогда еще не видели.

Всякий раз, как я пыталась сказать что-либо свое, она снова меня перебивала. Но такая уж была Сильвия. С ней трудно было разговаривать. Она никогда не слушала никого, кроме себя. И тем не менее, ее общество мне было приятнее, чем чье-либо еще.

Сильвия шла со мною рядом по моей излюбленной дорожке. Земля была усыпана отломавшимися веточками и палыми листьями, шуршащими при каждом шаге. Мне всегда очень нравились эти хрустящие звуки утра: и то, как ветер перебирает верхушки деревьев, и то, как щебечут на рассвете дрозды и белохвостые сойки. А если повезет – можно было услышать и доносящиеся из леса крики обезьян. Густые кроны, навесом сомкнувшиеся над головой, скрывали лучи восходящего солнца. Знакомый запах влажной земли и перепрелой растительности действовал на меня умиротворяюще. Я любила родные места – особенно эти величественные деревья, что окаймляли дорожку. Вдали можно было различить нашу асьенду, гордо смотревшуюся посреди этого зеленого рая. И несмотря на то, что я здесь жила и ходила этой дорожкой каждое утро, я никогда не переставала любоваться этим впечатляющим сооружением моего отца.

– На самом деле, – сказала я, слегка приподняв юбку, чтобы не испачкать подол, – я подумывала насчет красного.

Сильвия резко остановилась, выпустив мою руку:

– Надеюсь, ты так шутишь?

В ответ я улыбнулась. Я прекрасно знала об общепринятой «непристойности» красного цвета. Если бы мне и захотелось красное платье, мама ни за что не позволила бы мне его надеть. «Позор нашей семье», – сказала бы она, и праздник враз бы отменился.

– Я думаю надеть белое.

– Нет. Слишком благонравно.

– Да с белым-то что не так?

– Ты хочешь быть в центре внимания или нет? Если ты наденешь белое, то будешь выглядеть блекло. Белое только на невестах броско смотрится.

– Как у тебя так находится обо всем свое суждение?

– Потому что оно есть. А теперь послушай моего совета и закажи для себя портнихе ярко-синее платье.

– Хорошо!

Меня не слишком, скажем, вдохновляло это наше «совместное» решение, однако я готова была сказать сейчас что угодно, лишь бы Сильвия наконец умолкла. Единственная причина, по которой я мирилась с таким доминирующим положением подруги, так это то, что сама была очень рада ее появлению в моей жизни. В наш город Сильвия переехала два года назад – и, казалось, зарядила энергией весь Винсес! Происходила она из одного весьма зажиточного семейства Гуаякиля и всегда имела свое весомое мнение как насчет модных нарядов, так и насчет юношей. Все девочки в городе мечтали с ней подружиться и одеваться как она, – а Сильвия выбрала меня.

– Ну, а теперь надо решить вопрос с цветами.