Испанская дочь

И тем не менее я держала в руках свидетельство того, что между ними – по крайней мере, когда-то – существовала дружба. Единственная улика, как-то связывающая моих сестер с Франко. И я не смела проигнорировать ее просто потому, что мне этот факт представлялся невероятным или нелепым.

Могла ли их детская дружба впоследствии перерасти в нечто более серьезное – в любовную связь? И не она ли – та самая женщина, что сводила с ума Франко? Я даже вообразить не могла такого, чтобы Каталина кому-то велела меня убить! И вообще не могла представить ее в каких-то отношениях с этим человеком. Что она могла такого в нем найти? Или она просто использовала его, чтобы избавиться от меня?

Нет, эта дружба между ними возникла много лет назад. И почерк в тетради детский, и фразы такие же.

Я повнимательнее проглядела страницы, но больше нигде не нашла ее имени. Сунув тетрадку за пояс брюк, я прикрыла ее жилетом и продолжила осматривать развалины, ища новые доказательства присутствия Каталины в жизни Франко. Перешла в другую часть дома…

– Дон Кристобаль?

Вздрогнув от неожиданности, я обернулась.

– Мартин! У меня чуть сердце не остановилось!

– Я так и думал, что это ты тут бродишь.

– Да вот, прогуливался мимо. У меня это место вызывает любопытство.

Мартин поглядел на меня в недоумении.

– Материал для вдохновения, – пояснила я. – Я не говорил разве, что пишу роман?

– Даже неоднократно.

Он огляделся, уперев руки в бока.

– Ну, скажем, не очень похоже, что тебе удастся здесь найти что-то для вдохновения. Здесь вообще мало что осталось.

– Это верно. Несчастная семья, – сказала я, изучающе глядя на Мартина, озирающего разруху вокруг. Если он жил здесь так много лет, то, возможно, знает, какие отношения связывали Каталину с Франко. – Я тут намедни встретился по случаю с доньей Соледад. Она пребывает в отчаянии от того, что ее сын куда-то исчез.

Он поднял с пола какой-то квадратный предмет. Теперь было практически невозможно узнать, чем это являлось прежде. Украшением, шкатулкой для шитья или для украшений.

– В самом деле?

– Да. Она сказала, что он был безумно влюблен в некую женщину и что та попросила его что-то для нее сделать. После чего он так назад и не вернулся.

Мартин положил непонятный предмет себе на голову и осторожно двинулся вперед, раскинув по сторонам руки и стараясь удержать равновесие.

Я невольно рассмеялась. Что вот такое было в этом человеке, постоянно меня сбивающее с толку! Еще ни разу мне не удалось выудить из него нужную информацию. Когда он прошелся вокруг меня с квадратной коробкой на голове, я вновь заговорила:

– А у тебя, случайно, нет никаких догадок, кем может быть эта женщина?

Мартин слегка наклонил голову вперед, чтобы предмет соскользнул к нему в руки. После чего он с видом великого фокусника низко поклонился.

– Нет.

– А вы с ним разве не дружили?

– С чего бы это? Он же у меня работал.

Вполне резонное объяснение.

– Поосторожнее, там стекла, – вовремя предупредил Мартин, не дав мне ступить на десяток стеклянных осколков. Это могла быть и бутылка, и фрагмент окна. – А с чего у тебя такой интерес возник к этой семье?

– Донья Соледад попросила меня помочь ей отыскать сына. – Тут я спрятала от него взгляд. – Я почему-то тебя не видел на вчерашней игре в «Бинго».

Мартин небрежно отмахнулся.

– Ну, скажем так, наш Los Gran Cacao[55] ни разу меня на эти сборища не приглашал. Да и все равно я туда бы не пошел.

– А что за Los Gran Cacao?

Он пожал плечами:

– Ну, так у нас называют те семьи, что хорошо приподнялись за счет какао.

Должна была признать, что я тоже предпочла бы на этой вечеринке не присутствовать. Друзья Анхелики составляли довольно сплоченную и напыщенную компанию, что отнеслась ко мне не слишком-то приветливо. Впрочем, в том, что они меня так дружно весь вечер игнорировали, имелся и немалый плюс: мне не пришлось ни с кем разговаривать.

– Слушай, а что ты скажешь насчет того, чтобы навестить сегодня вечерком наших знакомых? – подмигнул мне Мартин.

«О нет! Только не опять к проституткам!»

Я приложила руку к груди:

– Нет, Мартин, я не могу. Я при этом чувствую себя ужасно по отношению к жене так скоро после ее кончины.

Он устремил на меня внимательный, проникновенный взгляд. Быть может, в моем лице перед ним оказался единственный мужчина, отвергший такое предложение? Однако опыт посещения борделя, как ничто иное, оставил во мне невероятно тягостный и горький осадок. Несмотря на то что Кармела с радостным энтузиазмом предлагала мне свои услуги, в глазах ее была глухая пустота, которую я не могла не заметить. Этакая мучительная покорность, безнадежное смирение с жизнью, от которого у меня едва не разрывалось сердце.

– Я понимаю, – молвил он.

«Да неужели?»

– Но все равно давай наведаемся в город, – легонько похлопал он меня по руке. – Есть одно местечко, которое наверняка тебе понравится.

* * *