Испанская дочь

Его сарказм мне сильно не понравился. Повернувшись вновь к нему спиной, я продолжила собирать гуаву. После того праздника я почти что его не видела, хотя от Каталины слышала, будто бы отец дал ему работу у себя на плантации. Доводы, которыми руководствовался papá, нанимая его, оставались для меня загадкой. Никогда не понимала его участия к нашему бедному соседу.

– Чего ты хочешь? – спросила я через плечо.

Хуан насмешливо фыркнул.

Я повернулась к нему, держа пальцами гуаву.

– Что?

На лице у него гуляла пренебрежительная ухмылка.

– Ты сделалась такой самодовольной. Прям даже и не знаю – то ли смеяться, то ли плакать.

– Ничего подобного. Какая я была, такая и осталась.

Но Хуан помотал головой:

– Раньше ты была куда приветливее.

И хотя я ни за что бы это открыто не признала, я все же понимала, что он прав. Я стала настолько раздражительной с младшей сестрой, что, когда мы вместе занимались музыкой, я ругала ее за самые пустяковые ошибки. Не говоря уже о матери! Она действовала мне на нервы одним своим присутствием. А что еще хуже – я даже оправдывала отца за то, что он изменил ей с некой таинственной служанкой и произвел от нее внебрачного ребенка. Впрочем, когда меня посещали такие мысли, я торопилась попросить у Бога прощения и читала про себя молитвы.

– Что ж, ты тоже переменился, – сказала я. – Сделался теперь таким важным. Уже почти и не улыбаешься. И если честно, я совсем не поняла твоего саркастического тона. – Начав с ним говорить, я уже не могла остановиться. – За все годы ты мне ни разу не написал. Ни разу не приехал повидаться. И вообще, отсутствовал намного дольше, нежели мне обещал. А потом в один прекрасный день ты вдруг тут появляешься и ждешь, что все будет по-прежнему. Что я буду все той же дурочкой, которая повсюду за тобой ходила!

– Мне та дурочка очень нравилась.

Этим он застал меня врасплох. Я еле сдержала улыбку.

– Так вот, – сказала я, немного смягчившись, – той дурочки больше не существует.

Он шагнул ко мне чуть ближе. Я попыталась отступить назад, но за спиной оказалось дерево. «Только не прикасайся ко мне! Пожалуйста!»

Хуан отвел у меня с лица прядь волос и заправил за ухо. Я затрепетала.

– Ты уверена, что она не прячется у тебя где-то внутри?

Что вот такое было в Хуане, отчего у меня всякий раз рядом с ним подгибались коленки? Я ведь все уже разложила для себя по полочкам. У него не было никакого будущего – кроме как прозябать в нищете. В нем не было ни малейшей утонченности. В сравнении с Лораном он казался попросту неандертальцем. Немыслимо было даже представить Хуана на какой-нибудь светской вечеринке у Сильвии. Я умерла бы со стыда, еще даже не успев привести его туда с собой! И в довершение всего – у него и семьи-то не было как таковой. Единственным известным нам членом семьи был его отец, да и тот слыл, мягко выражаясь, чудаком.

И тем не менее в Хуане было нечто такое, перед чем я была не в силах устоять. Особенно когда он смотрел на меня не отрываясь, так проникновенно, как сейчас, как будто я была единственным в мире человеком, достойным его интереса.

Он не убрал руки, продолжая нежно гладить меня по волосам.

– Мне всегда очень нравились твои волосы. Ты единственная блондинка, что мне когда-либо доводилось встречать. – Последнюю фразу он произнес тихо, как будто самому себе.

Я сразу подумала (как размышляла много раз за время его долгого отсутствия), не встречался ли он там с другими девушками, не влюбился ли в кого-то. Одна мысль о том, что Хуан может целовать другую, приводила меня в ярость.

– Так поведай-ка ты мне, моя милая Angelique, – продолжал он, искусно копируя отцовский французский акцент, – ты и впрямь собираешься выйти замуж за этого французского паразита?

«Паразита»? От этого оскорбления я на несколько мгновений даже вышла из состояния транса, в которое меня неминуемо вогнали его пальцы, гладящие мне шею у основания головы.

– Ты ведь его даже не знаешь, – пролепетала я.

– Мне это и не надо. Я знаю такой тип мужчин.

Хуан стоял уже совсем ко мне вплотную, и я чувствовала его дух – эту волнующую смесь запахов мужского тела и древесного одеколона, которым он стал пользоваться еще с тех пор, как ему исполнилось тринадцать. Сколько воспоминаний сразу вызвал во мне этот аромат!

Я прижалась спиной к стволу дерева, вцепившись в ручку корзинки так, словно от этого зависела моя жизнь. Хуан, должно быть, это заметил, поскольку на мгновение опустил взгляд, и его губы растянулись в улыбке.

– Ты не ответила на мой вопрос.

У меня пересохло во рту.

– Возможно, выйду.

– Что ж, если ты станешь его женой, – беззаботно произнес Хуан, – то мы тогда должны навеки распрощаться.

И он отшатнулся назад. Не знаю, что на меня в этот момент нашло, но я схватила Хуана за рубашку и притянула к себе.

Усмехнувшись, он поглядел на меня сверху вниз. Грудь у меня часто вздымалась. Я сама толком не понимала, что и как внезапно переменилось, – знала лишь, что не хочу, чтобы он сейчас ушел. Насмешливая улыбка сошла с его лица.