Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Нет сомнения, что международный религиозный конфликт резко обострил религиозную и интеллектуальную восприимчивость испанцев, поставив их перед лицом вызовов, которые они часто и победоносно принимали. Но думается, что за это они платили высокую цену, поскольку отдельные ученые подвергались преследованиям, а на выражение новых идей были наложены новые ограничения. В атмосфере Испании конца XVI века витало нечто удушающее, поскольку религиозная жизнь страны стала слишком интенсивной, и способов ускользнуть от нее было слишком мало. Наверно, естественно, что в крепости, так хорошо защищенной от внешнего мира, изобиловали вражда и соперничество. Годами длились раздоры между различными религиозными орденами, а внутри самих орденов шла борьба за власть между консерваторами и прогрессистами. Особым нападкам со стороны белого духовенства и других орденов – в частности, доминиканцев – подвергались иезуиты, которых подозревали в том, что у них нашли прибежище идеи alumbrados и другие еретические тенденции. Сам Филипп II под влиянием Мельчора Кано и Ариаса Монтано испытывал к ним сильное недоверие и несколько раз пытался удержать Папскую курию от предоставления привилегий ордену, который уже практически не поддавался контролю со стороны инквизиции и короны. По мере того как иезуиты, не смущаясь холодностью короля, успешно укрепляли свои позиции, градус религиозно противостояния становился все выше и выше. Он достиг предела в 1588 году после публикации в Лиссабоне книги испанского иезуита Луиса Молина, которая положила начало яростному спору между иезуитами и доминиканцами по проблеме благодати и свободной воли.

Внутри орденов тоже наблюдались ожесточенные конфликты. Соперничество среди августинцев сыграло свою роль в аресте инквизицией Луиса де Леон; реформа кармелиток, начатая святой Терезой, была остановлена в 1580 году из-за недовольства внутри ордена, руководимого консерватором Николасом Дориа. В действительности эти распри, которые усугубляла личная вражда, являлись отражением продолжающейся борьбы между сторонниками ренессанса и его противниками, между теми, кто принимал определенные элементы гуманистической традиции, и теми, кто их отрицал.

В этой борьбе было растрачено огромное количество энергии. И если последующие поколения оказались пропитаны духом пораженчества, то, возможно, причина в том, что напряжение, вызванное этим конфликтом, в конечном счете оказалось слишком большим. Испания середины XVI века не только боролась с маврами и протестантами, но и пыталась разрешить внутренние противоречия, порожденные присутствием конверос и мавров. Одновременно с этим перед ней встала сложнейшая задача определиться в своих отношениях с Европой, которая в равной степени привлекала и отталкивала ее. При таких обстоятельствах неудивительно, что она дрогнула. В какой-то момент казалось, что решение просто и враг понятен. Пока Валдес и Кано вели крестовый поход у себя дома, насаждая испанское христианство вместо христианства Эразма, герцог Альба вел крестовый поход, стремясь сделать то же самое в мятежных Нидерландах. Но крестовый поход по самой своей природе имеет тенденцию все упрощать и иногда порождает больше проблем, чем решает. Пока эти крестоносцы верили в свою миссию, испанская религиозная жизнь бурлила с особенной силой. Но воинствующую веру невозможно постоянно поддерживать в состоянии горения, и уже к 1570-м годам начало приходить понимание, что вместе с ересью в этом огне погибло что-то неоценимо ценное.

Глава 7. Один монарх, одна империя, один меч

Король и двор

В сонете, адресованном Филиппу II, поэт Эрнандо Акунья выразил надежду, что неизбежно наступит день, когда в мире останется одно стадо, один пастух и «один монарх, одна империя, один меч». Это пожелание было идеально просчитанным обращением к королю, который видел единственную надежду на спасение охваченного войной и погрязшего в ереси мира в объединении под своей властью. И эта уверенность не была вызвана чрезмерным высокомерием. Скорее, она шла от осознания Филиппом миссии, возложенной на него Творцом. Как король он должен был исполнять роль защитника, во-первых, Господа и, во-вторых (по его поручению), своих подданных, скромным слугой которых он являлся, «потому что не народ существует ради князя, а князь поставлен по воле народа». Король должен «работать» ради вверенного его попечению народа – trabajar para el pueblo. Его задача защищать народ от иноземных врагов и вершить правосудие между людьми, потому что хорошее правление – это справедливое правление, когда король вознаграждает добрых, наказывает злых и видит, что права и собственность всех людей, независимо от их положения, остаются неприкосновенными.