Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Тяжесть ситуации наполнила Оливареса дерзостью отчаяния. Он верил, что еще есть надежда если не на безоговорочную победу, то на выход из тупика. Достаточно было договориться с Францией, уставшей от войны не меньше, чем Испания. Но для этого требовалось нанести Франции ощутимый удар, что было возможно только, если бы все части монархии от Каталонии до Перу объединили усилия в едином стремлении. Каталонцы должны были дать войска для войны в Италии и подготовиться к новой кампании на французской границе. И если движению по этому пути мешали местные законы, то эти законы нужно было изменить, и самым походящим моментом для этого, безусловно, был тот момент, когда в принципате стояла королевская армия. Граф-герцог устроил так, чтобы армия, участвовавшая в кампании по захвату Салсеса, оставалась в Каталонии до начала следующих операций, и планировал под таким прикрытием провести очередную сессию каталонских кортесов, которую он рассчитывал использовать исключительно для внесения поправок в наиболее одиозные, по его мнению, законы.

Предполагаемая сессия каталонских кортесов 1640 года так и не состоялась. Каталонские города и крестьянство не были настроены брать на себя бремя содержания на своей территории чужой армии, в то время как у военных не было настроения мириться с положением людей второго сорта. В феврале и марте во многих частях принципата произошли стычки между военными и гражданским населением, и граф де Санта-Колома продемонстрировал полную неспособность навести порядок. Граф-герцог ответил на эту ситуацию тем же, чем отвечал осенью прошлого года – грубыми угрозами и очередными жесткими приказами вице-королю добиться, чтобы последняя из оставшихся испанских армий, была расквартирована подобающим образом, чего бы это ни стоило местному населению. В начале марта, услышав, что стычки по поводу расквартирования продолжаются, он приказал Санта-Колома арестовать одного из Diputats Францеска де Тамарита и провел тайное расследование деятельности Клариса. Но арест Тамарита лишь ухудшил и без того сложную ситуацию. Крестьяне собирались в отряды против tercios, а обстановка в городах и деревнях на севере Каталонии приняла крайне взрывоопасный характер. В конце апреля в Санта-Колома-де-Фарнес заживо сожгли одного из королевских чиновников, и tercios получили приказ занять этот город и в его окрестности, чтобы наказать местных жителей за преступление. Когда солдаты прибыли в Санта-Колома-де-Фарнес, командиры не смогли удержать их от разграбления и сожжения города. Эти действия заставили всю сельскую местность взяться за оружие. Вдохновленная епископом Жироны, объявившим солдат отлученными от церкви, растущая крестьянская армия обрушилась на tercios, которым удалось, умело организовав отступление, добраться до безопасного побережья, хотя отряды мятежников гнались за ними по пятам. Не сумев догнать свою добычу, мятежники двинулись на юг, и 23 мая один из их отрядов вошел в Барселону и, направившись прямо в тюрьму, освободил арестованного Diputat.

Только когда весть об освобождении Тамарита дошла до графа-герцога, он начал сознавать, что оказался перед лицом самого настоящего восстания. До сих пор в своих действиях в отношении принципата он руководствовался советами протонатария Херонимо де Вильянуэва – человека, вызывавшего у каталонцев такую же сильную антипатию, как и они у него. Протонотарий убедил Оливареса, что политика, проводимая им в Каталонии, вот-вот приведет к успеху, и принципат вскоре станет полезным членом испанской империи. Но теперь он внезапно столкнулся с доказательством того, что эта политика ведет к катастрофе. Некоторым министрам казалось, что появление мятежников в Барселоне дает Мадриду достаточно оснований, чтобы использовать армию для наказания принципата и отменить мешающие Мадриду каталонские законы и вольности, но граф-герцог понимал, что проблему Каталонии необходимо решать в более широком контексте монархии в целом. Он должен был думать о том, какой будет реакции Арагона, Валенсии и Португалии на демонтаж каталонских свобод. Ему приходилось держать в уме тяжелую военную ситуацию в Германии и Италии, усталость испанских армий и то, насколько опасно в такое время иметь за спиной провинцию, удерживаемую силой оружия. Понимая, что на данном этапе не существует простого и быстрого решения сложной каталонской проблемы, Оливарес резко изменил политику предшествующих месяцев и 27 мая отдал приказ, чтобы незамедлительно были сделаны шаги для умиротворения и успокоения каталонцев, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля.