Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Вести о перевороте в Португалии, которым понадобилась неделя, чтобы дойти до Мадрида, заставили Оливареса и его коллег срочно переосмыслить свою политику. Одновременные мятежи на востоке и на западе полуострова грозили монархии тотальной катастрофой. Больше всего Испания нуждалась в мире: мире с голландцами, мире с каталонцами. Но хотя теперь граф-герцог предлагал каталонцам благоприятные условия и высшие классы Каталонии, похоже, были расположены принять их, а армия де лос Велеса все ближе и ближе подходила к Барселоне, простой народ не собирался сдаваться. 24 декабря в Барселоне снова начались беспорядки. Мятежники набросились на «предателей» с еще большей жестокостью, чем в день Тела и Крови, и Кларис, столкнувшись, с одной стороны, с разъяренной толпой, а с другой – с наступающей кастильской армией, пошел по единственно возможному для него пути. 16 января 1641 года он объявил Каталонию независимой республикой под защитой Франции. Затем, 23 января, обнаружив, что французам этого мало, он отказался от своего плана по установлению республиканской системы правления и официально объявил, что Каталония переходит под власть короля Франции «с уговором о соблюдении наших установлений, как во времена Карла Великого». Теперь французы были готовы предоставить каталонцам полномасштабную военную поддержку. Французский представитель Дюплесси Безансон быстро организовал оборону Барселоны, и 26 января объединенные франко-каталонские силы встретили армию де лос Велеса за стенами Барселоны на холме Монжуик. По каким-то неизвестным причинам де лос Велес отдал приказ об отступлении, и последний шанс быстро покончить с каталонским восстанием был упущен.

В сентябре 1640 года, еще до переворота в Португалии, Оливарес в одной длинной записке королю писал: «Этот год, несомненно, может считаться самым неудачным из всех, которые когда-либо знала монархия». Поражение де лос Велеса при Монжуике довершило катастрофу 1640 года, подтвердив самым неопровержимым образом, что повернуть вспять события этого фатального года невозможно. Фактически 1640 год ознаменовал распад экономической и политической системы, от которой так долго зависела страна. На него пришелся упадок коммерческой системы Севильи, обеспечивавшей испанской короне серебро и кредит, и распад политической структуры Пиренейского полуострова, унаследованной от Католических королей и в неизменном виде переданной Филиппом II своим потомкам. Распад был результатом кризиса правления Филиппа III – кризиса трансатлантической экономики, когда Новый Свет оказался предоставлен самому себе, и кризиса экономики Кастилии, подорванной долгими годами злоупотреблений и тяготами бесконечных войн. Пытаясь задействовать ресурсы периферийных провинций полуострова, Оливарес стремился всего лишь выровнять баланс, который все больше и больше склонялся в сторону Кастилии. Но он делал это в тот момент, когда экономики Португалии и Каталонии сами подвергались растущему давлению и когда у Кастилии уже не осталось ресурсов, чтобы навязать свою волю с помощью военной силы. В результате хрупкая структура испанской монархии не выдержала напряжения, и действия Оливареса лишь ускорили катастрофу, которой он хотел избежать.

После поражения в битве при Монжуик Оливарес понял, что игра проиграна. У него больше не было ни денег, ни людей, чтобы успешно вести войну за границей и одновременно подавлять две революции у себя дома. Но несмотря на все свое отчаяние, он был не из тех, кто сдается без борьбы. Оливарес приложил сверхчеловеческие усилия, чтобы собрать новую армию и сохранить оставшееся достояние монархии. Однако непрерывная череда поражений сильно ослабила его положение и придала дерзости многочисленным врагам фаворита. По всей Кастилии его ненавидели, как тирана, но реальная опасность исходила не столько от простого народа, сколько от грандов. Летом 1641 года его агенты раскрыли заговор двух крупных андалузских аристократов: герцога Медина-Сидония и маркиза де Айамонте, принадлежавших к семейству Гусман. Медина-Сидония был братом нового короля Португалии, и похоже, что его план предусматривал не только устранение графа-герцога и восстановление аристократической палаты в кастильских кортесах, но и превращение Андалусии в независимое государство по примеру Португалии.