Испанцы

И обвинить,-- через него мы можем,

Купивши индульгенцию,

Грешить без всяких дальних опасений

И, несмотря на то, попасть и в рай.

И вот последний год мой уж настал.

Однако ж не уйдет Эмилия

Из рук моих. Я отомщу ей

За смех вчерашний -- о, поверь мне, Надменная красавица, ты будешь

Стоять передо мною на коленях

И плакать и молить... тогда меня узнаешь...

Не засмеешься ты, когда скажу,

Что и старик любить умеет сильно;

И в том признаешься невольно ты...

Любить! -- смешно, как это слово

Употребляю я с самим собою.

Но я ей отомщу за гордый смех.

Хотя б она была моей последней жертвой -- Последней?.. Будто нету денег у меня,

Чтобы купить еще на десять лет

И больше отпущение грехов!

Грехов! ха! ха! ха! ха! -- на что оно годится Для тех, которые ему душой не верят?

А я и без него умею обойтиться.

Входят с радостью толпой испанцы и ведут певца с гитарой.

Испанцы

Вот мы певца пымали на дороге,

Не хочешь ли послушать, он споет

Про старину, про гордых наших предков;

Не хочешь ли, почтенный патер?

Соррини

(поглядывая на певца)

Благодарю я вас, друзья мои. Нейдет

Мне быть свидетелем мирских веселий

И юности пиров гремящих.

Сединам этим преклоняться должно в прахе

Перед распятым, а не украшаться

Венками радости. Не петь я должен, но

Рыдать, моляся за грехи свои

И ваши -- ибо стадо с пастырем: едино!..

(Уходит, нагнувшись.)

5-й испанец

(в сторону)

Что ж! без тебя так нам еще вольнее.

3-й испанец

Признаться, я не верю, чтоб у нас

У каждого одни грехи с ним были.

Мы делаем злодейства, чтобы жить,

А он живет -- чтобы злодейства делать!..

Певец

Что ж мне вам спеть, ей-Богу, я не знаю!..

2-й испанец

Ну полно, брат. Садись и начинай играть,

А песни выльются невольно.

Люблю я песни, в них так живо

Являются душе младенческие дни.

О прошлом говорят красноречиво

И слезы на глаза влекут они;

Как будто в них мы можем слезы возвратить,

Которые должны мы были проглотить;

Пусть слезы те в груди окаменели,

Но их один разводит звук,

Напомнив дни, когда мы пели

Без горькой памяти, без ожиданья мук.

3-й испанец

Ха! ха! ха! ха! разнежился опять...

Опять понес ты вздор давнишний,

Опять воспоминанья, черт бы с ними...

5-й испанец

Баба!.

4-й испанец

(показывает на певца)

Тс, тс.

1-й испанец

Он начинает!.. слушать!..

БАЛЛАДА

Гвадьяна бежит по цветущим полям,

В ней блещут вершины церквей;

Но в прежние годы неверные там

Купали своих лошадей.

На том берегу, поклянусь, что не лгу,

Хранимый рукой христиан,

С чалмой и крестом, над чугунным столбом

Стоит превысокий курган.

Недалеко отсюда обитель была.

Монахи веселой толпой,

Когда наступила вечерняя мгла,

За пир садились ночной.

Вот чаши гремят, и поют, и кричат,

И дверь отворяется вдруг:

Взошел сарацин, безоружен, один -

И смутился пирующий круг.

Неверный, склоняся челом, говорит:

"Я желаю проститься с чалмой,

Крестите меня, как закон ваш велит!

Клянуся восточной луной:

Не ложь, не обман, из далеких стран

Привели меня к вашим стенам.

Я узнал ваш закон, мне понравился он:

Я жизнь свою Богу отдам!"

Но монахи его окружили толпой

И в сердце вонзили кинжал.

И с золотом сняли алмаз дорогой,

Который на шее сиял.

И ругались над ним, со смехом пустым,

Пока день не взошел молодой.

И кровавый труп на прибрежный уступ

Был брошен злодейской рукой.

Не прошло трех ночей, как высокий курган

Воздвигся с крестом и чалмой,

И под ним тот пришлец из восточных стран

Зарыт -- но не силой земной!

И с тех пор, каждый год, только месяц взойдет,

В обитель приходит мертвец

И монахам кричит (так молва говорит),

Чтоб крестили его, наконец!..

Многие хлопают в ладоши.

1-й испанец

Прекрасно! очень хорошо.

Все испанцы

Благодарим.

Не хочешь ли вина, искусный трубадур?

Ему подают, и он пьет.

Певец

За здравье папы!., а потом за ваше!

3-й испанец

Товарищи, пойдемте же теперь

Искать свою любезную добычу...

Пойдемте, с помощью святого

Доминика!

Нам Бог простит!., ведь надо людям жить!..

Уходят все с громким хохотом.

СЦЕНА II

Комната у жида, богатые ковры везде и сундуки. Тут стоит на столбике

лампа горящая. В глубине сцены две жидовки нижут жемчуг. Все

богато. Н о э м и входит и садится у стола, облокотившись.

Н о э м и

Нет! -- не могу работой заниматься!

Шитво в глазах сливается, и пальцы

Дрожат, как будто бы иголка тяготит их! Молиться я хотела -- то же все!

Начну лишь... а слова мешаются;

То холод пробежит по телу вдруг,

То жар в лицо ударится порой,

И сердцу так неловко, так неловко!..

И занимает все воображенье

Прекрасный образ незнакомца,

Который моего отца избавил

От гибели вчера. Дай Бог ему все счастье, Отнятое у нас несправедливо.

Как будто бы евреи уж не люди!

Наш род древней испанского -- и их

Пророк рожден в Ерусалиме!

Смешно! они хотят, чтоб мы

Их приняли закон -- но для чего?

Чтоб в гибель повергать друг друга, как они? Они так превозносят кротость,

Любовь к себе подобным, милость,-

И говорят, что в этом их закон!

Но этого пока мы не видали.

Молчание.

Однако ж есть и между ними люди!

Вот, например, вчерашний незнакомец.

Кто б ожидал? -- как жалко, что его

Я не увижу -- но отец мой

Его так живо описал, так живо!..

Высокий стан, и благородный вид,

И кудри черные как смоль, и быстрый взор,

И голос... но зачем об нем я мыслю?..

Что пользы!., ах! какой же я ребенок!

Молчание.