Исповедь не бывшей монахини

На меня очень подействовали эти слова, и я решила, что больше не буду звонить, моя жизнь решена – остаюсь в монастыре.

Через несколько дней после приезда в монастырь мне приснился необычный сон. Я шла на послушание на кухню. Зашла в трапезный корпус со стороны помещения, где чистили овощи на заготовки. Я вошла в комнату и увидела сестёр, которые были одеты в рясах и клобуках. Я не понимала, зачем они в такой одежде там работали. Неожиданно они все повернулись ко мне, и я увидела их бесовские страшные лица, которые мне скрипучим голосом завопили:

– А-а-а, вот и деточка пришла.

Я проснулась от ужаса и не смогла уже в ту ночь заснуть.

3

Через несколько дней ко мне подселили пожилую женщину Лидию. Она имела сына, который не разделял её взгляды и не был согласен расстаться с матерью. Время от времени он приезжал к ней и обвинял монастырское начальство в том, что её насильно держат в обители. Лидия получила послушание в паломнической трапезной, где мы с ней вместе кушали.

Как-то после обеда меня направили в сестринскую трапезную на заготовки. До определённого времени со мной находилось много сестёр, а потом все неожиданно пропали. С большим усердием я старалась перечистить всё, что мне поручили. Но за мной пришла сестра Людмила и сказала идти с ней в рухолку. Я не понимала тогда, что такое рухолка, но послушно пошла за ней.

По пути она объяснила, что матушка благословила одеть меня в чёрненькое. Людмила выдала мне чёрную юбку, кофту и платок, который я на ходу завязала. Она привела меня в игуменский холл, где было много сестёр и детей. Я отличалась от всех тем, что у меня была чёлка.

Шла святочная неделя после Рождества, когда разрешалось кушать всё, что тебе дарят. Одна из стареньких монахинь посмотрела на меня и восторженно сказала: «Какая красивая». Я не понимала, какую красоту она во мне нашла тогда, потому что одета я была нелепо: старая юбка в складочку, свитер на 2 размера больше и старенький платок. Девочки предлагали мне шоколадные яйца, я благодарила, но отказывалась. С самого приезда в монастырь у меня совсем не было аппетита, такое бывало от переживаний на новом месте. Сёстры уминали булочки, а одна из них мне сказала:

– Булочки – это же такая вкуснятина, мать Антония готовила, ешь давай.

Я улыбнулась, но кушать не стала.

Через несколько дней я обнаружила под подушками пустых кроватей в комнате, где я жила, стухшие мандарины и горсти конфет, которые дети разложили во время колядок.

На Крещение была длинная служба. У меня болели ноги от долгих стояний. Сапоги, в которых я приехала из дома, стали малы от того, что ноги отекали. Сёстры побежали во время кафизм купаться в купели, а я дрожала от холода настолько, что у меня стучали зубы. Я не понимала, как можно в такой мороз купаться.

После службы меня оставили до 8 утра разливать воду. Потом обещали поменять. С каждым наливанием воды в бутылки я чувствовала, как теряются мои силы. Стало очень плохо. Я не смогла больше терпеть, и мне пришлось искать благочинную монахиню Нектарию. Найти её удалось в игуменском корпусе:

– Мне очень плохо, могли бы вы меня поменять? – попросила я её.

Она, как бы уговаривая, сказала:

– Ты потерпи ещё, скоро будет 8 утра, и тебя поменяют.

– А можно мне потом температуру померить? – с жалким видом спросила я.

– Да, найдёшь сестру Людмилу и попросишь её, только когда тебя поменяют.

Это произошло через 40 минут. Сестра Людмила была занятой человек: она лечила сестёр, заведовала рухолкой, прачкой, пекла на праздники выпечку, помогая матери Антоние, которая была главным игуменским поваром, кондитером, разработчиком меню.

Людмила посмотрела на меня не очень дружелюбно, потому что мне пришлось её разбудить после ночной службы. Она поискала в своей сумочке немного и дала мне градусник. Оказалась высокая температура – 39 градусов. Меня положили в келью в Троицком корпусе, перевели из холодной детской кельи (детской она называлась из-за того, что в конце 90-х гг. там жили приютские дети, которых наказывали, их отправляли для исправления в монастырь к сёстрам – с тех пор эта келья называлась «детской»).

Троицкий корпус был самый большой, который имел 3 этажа: цокольный, первый и второй. Он располагался так, что с фасада имел 2 этажа, а с задней стороны – 3 этажа.

На Крещение вечером сёстры с детьми собрались в большой трапезной в честь праздника – это называлось праздничным чаем. На празднике должны были показывать сказку «Морозко» в исполнении монастырских сестёр. Я очень хотела присутствовать на мероприятии, но у меня была высокая температура, и мне не разрешили. После праздника сёстры принесли мне сладости, в том числе и мороженое, которое я съела с удовольствием. Три дня у меня держалась высокая температура. Вызвали врача, а он поругал Людмилу за то, что она не позаботилась снизить температуру, потому что это было очень опасно для организма. Он назначил лекарства, и после этого я пошла на поправку.