Исповедь о сыне

Дело в том, что народ нюхом учуял, что наступило самое потешное время, и разразился такой массой анекдотов про генсека и его окружение, что просто жуть охватывала от ощущения массовости безверья, отчуждения и презрения к власти. К сожалению, этот анекдотичный фольклор того приснопамятного времени ещё до конца не изучен, а жаль, надо бы к этому феномену вернуться. Но смех-то смехом, говорят, он жизнь продлевает, да вот беда – известная «контора» не дремала богатырским сном могучего Илюши Муромца, а прилежно вкалывала во всю свою убойную силушку и добилась немыслимых результатов в борьбе с этим развеселым хороводом любителей умористых политических анекдотов. Говорят, что всякие предположения в серьёзном деле неуместны, нужны факты. Да ведь они на дороге не валяются. Их нужно добывать, и порою с большим трудом, а то и с риском для жизни настырного правдолюбца. Ведь с той партийно-горлопанской эпохи и появились «психушки», и политические заключённые, осужденные за диссидентство по уголовным статьям. Однако осмелюсь предположить, что в том хохотальном и анекдотичном хороводе мало кому известные парни-скромняги, скорее всего, меня и застукали и навечно внесли в свои нетленные поминальные списки, откуда, видимо, вычеркивают безо всякой скорби только в связи со смертью. Вполне возможно, что я и по другим причинам мог попасть в те списки. Однако по мановению затаившегося режиссёра эти весёлые и смешные анекдоты у их рассказчиков зачастую волшебным образом превращались в уголовные деяния, надуманно-опасные для самого передового государства. Тогда и тебе, и твоей семье чистое небо твоей Родины покажется с овчинку, что и произошло со мной и моею семьёй, хотя семья была тут совершенно не при чём. Да кто и когда у нас с этим считался, если выявленную вражину обязаны были со света извести? Так в былые времена и детей пускали в расход, а времена эти, как известно, уходят и приходят у нас, ни у кого не спрашиваясь. После оправдываются – время, знаете ли, было такое, будто не они сами это кровавое время своими руками создавали и превращали жизнь в сплошной вселенский кошмар. Слишком высокую цену пришлось заплатить мне и моей семье за пристальное внимание правоохранителей. Да и кончились ли они для нас? Неизвестно. Ведь из моей семьи совсем недавно похоронен только один. Мой старший сынок. Осталось ещё двое детей, и мне как отцу есть все основания беспокоиться за их дальнейшую судьбу.

Жизнь в этом секретном городке была комфортной во всех отношениях. О преступности слухов не водилось. С продуктами питания и другими необходимыми для жизни товарами проблем не было. И это было непривычно для нас, монтажников, приехавших сюда из разных городов страны, где эти проблемы с каждым месяцем становились всё более злободневными. Засекреченность этого объекта нам ничем не досаждала, поскольку каждый тогда понимал, что чем меньше будешь болтать, тем спокойней будешь жить, и заметных происшествий на этой почве не было. Страх наказания дисциплинировал приезжих жителей этого городка. Инженерно-техническим работникам нашей монтажной организации доплачивали к зарплате за работу в секретной зоне, хотя к секретам этого объекта их и близко не подпускали. Оснований не было.

Но вот случилась непонятная странность с сохранением секретности, за разглашение которой с виновника строго спрашивали. Как-то прошёл слух, что по радио «Голос Америки» директора нашего сверхсекретного строящегося завода американцы поздравили с пуском завода и выпуском готовой продукции. Это нас ошеломило. Позже узнали, что все подобные секреты выдал американцам предатель Пеньковский, хотя вполне возможно, что всё было по-другому. Но интересоваться, как американцы узнали об этом секретном заводе и даже фамилию директора, желающих не было среди моих знакомых, да и среди незнакомых. Опасно было тогда лишнее болтать вообще, и это в частности. По окончании пуска всех турбин и котлов на электростанции нас, монтажников, откомандировали на другие аналогичные стройки в разные города нашего отечества. Меня по моей просьбе откомандировали в Омск на строительство ТЭЦ-4 и вскоре дали квартиру, куда, не мешкая, я перевёз свою семью. Работал я дипломированным электросварщиком, неплохо по тем временам зарабатывал, и особых материальных затруднений семья не испытывала. Мои сынки пошли в школу, и забот в семье заметно прибавилось.

Вспоминаю Колю в те годы. Видится он мне загорелым, с взлохмаченными белёсыми волосами, с молотком в одной руке и гвоздями в другой. А за ним тянется ватага ребятишек, кто с доской, кто с палкой в руке. И из этого хлама под Колиным руководством они, копая землю на пустыре рядом с домом, строили землянки, балаганы и, конечно, играли в войнушку, как они называли тогда эти игры. Домой он приходил усталым, голодным, но радостным. В ребячьих играх он всегда был главным командиром.