Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия

Тут подходит к Ивану благородная дама. Вся в кисее, даже зонтик, явно из-за границы, тоже весь в кружевах. Дамочка та подплыла, интересуясь игрушкой. Только что стали они торговать, при чем дамочка постаралась очаровать продающего: глядишь, скинет с товара какую деньгу, посмотря на ее личико под беленькой шляпкой. Да и мужичок был очень даже и очень совсем ничего, ладный, высокий и чистый. Стреляет глазами дамочка в кисее, перчаточкой тоненькой игрушечку трогает, как вдруг раз! кто то ей в спину кулак.

А это Настасья! Кому же еще? Наконец то, подумалось бабе, застала я муженька с тварью его (слово у Настасьи было другое, его применить не могу). И чего тут думать да песенки петь? Нужно твари по роже наподдавать, да чтоб кровью умылась, да желательно хребет ей, паскуде, перешибить!

Вот с этими самыми благими намерениями Настасья и приступила. Для началу хряснула бабу по спине кулаком, потом с ноги ударила по толстой заднице.

Дамочка было опешила, повернулась, увидев обидчицу: «ты что, баба, сдурела?»

Мигом рядом – толпа. Иван стоит отрешённо. Вы помните принцип его? Особенно, если дело касается жены, попом венчанной? Вот он и стоял ровным столбиком, млякая синими очами.

Не успела дамочка сообщить, что, мол, тетенька, вы ошиблись случаем, как получила кулачищем по роже. Мгновенно умылась соплями в крови, кровь потекла по беленькой кисее, оставляя следочки в базарной пыли. Захлебнулась дама в крови, а народ рядом стоит, рты поразинул.

Откуда то издалека городовые бегут, услышали дамочки крик или на зрелище толпы набежали?

Дама, увидев, что некому ей помочь, на инстинкте уразумела, что она русской крови, и вознамерилась дать сдачи безумной, особенно как увидала, что осатанелая баба рвёт в клочья зонтик ажурненький, по случаю привезённый из самого центра Парижа, как уверял дотошный купец. Сколько денжищ отдала за ажурненький, чтобы дамой света казаться, а тут озверелая баба топчет в грязной пыли красоту в тонком кружеве!

Только что собралась навернуть парочку оплеух простолюдинке обезумевшей, только что собралась вцепиться в волосья нечёсанной, как только…

Но победил опыт! И опередивший полицмейстершу кулак Настасьи пришёлся по левому уху дамы кисейной, а правой рукой со словами: «нажрались кровинушки нашей, делиться пора!», она сорвала с уха дамы серёжку. Мочка разорвана, серёжка в руке. Не простая серёжка, а изумрудная. Муж подарил, и по случаю престольного праздника жена полицмейстера, а это была именно она, нацепила в ушки свои драгоценности. На беду, муженёк отлучился якобы по делам, на самом деле искал милый подарочек очередной актрисульке, да замешкался, и побежал, только услышав голос супруги: «Иван!»

Как Настасья услышит «Иван», так вдвое иль втрое сила прибавилась, приободрилась баба: точно же, наконец то прищучила я эту паскуду! А то никак не получалось увидеть разлучницу: два раза ходила к дому разлучницы, да невпопад. То на Паулинку наткнулась, пришлось развернуть стопы назад, то на собаку. Пёс обиду запомнил надолго, и так зарычал, что Настасья решила не спорить. А тут на тебе, получилось!

И вдругорядь произнесла, протянула с надрывом: «напились кровушки нашей, паскуды! Пришло время отнять!», и вознамерилась повторить процедуру вырывания серьги из ушей мнимой разлучницы.

Тут её и скрутили.

Свидетелей было, не счесть. И Иван, которого первого допросили, и пару зевак, и полицейские. Все дают показания, ничего не тая.

Полицмейстер, так тот вознамерился Настасье дело пришить, политическое: дескать, кричала она, что кровушки напились? А кто так кричит? Политические, кто же еще!

Осадил его судья, слывший большим либералом: «вы что, батенька, опомнитесь! Разве ваша жена похожа на особу царской крови»? И ехидно добавил: «вот если бы у вас серьги из уха тащили, тогда да, тогда несомненно был бы политический окрас этому делу. Или дали бы вам по сытой то роже, тогда, простите, конечно, явно аспект вреда строю великой нашей империи, а так простите, простая уголовщина».

И пошла Настасья-Анастасия по уголовной статье.

Адвокат настоял на присяжных, либерал согласился.

Адвокат перед самым судом навестил бедолашную и говорил: «вы, милая, только молчите, можете плакать. Я сам все скажу. Я вам назначен от государства, за денежки не беспокойтесь, но не обижусь, коли отблагодарите потом после суда».

Про деньги Настасья враз поняла, а вот остальное? Попробуйте марсианину объяснить про наши дела, он с ходу поймёт? Так и Настасья не вразумела, кто такой адвокат, для чего он, собственно, нужен, какой такой суд, какие такие присяжные заседатели, когда она всего-навсего разлучнице рожу расквасила. Сколько баб по селу ходят, битые ею, и ничего. А тут подумаешь, неженка горожанка получила по полной программе, и было за что, нечего мужей уводить от венчанной пары. И за это судить?