Испытание „Словом…“

Думаю, что одной из самых плодотворных мыслей, высказанных Д.С. Лихачёвым, — записал я в те годы, — является мысль о собственной жизни и развитии произведений древнерусской литературы, где текст постепенно меняется, теряя какие-то части и черты, приобретая другие, перестраиваясь, вбирая в себя новые тексты и отрывки из других произведений. Само произведение трансформируется, меняет форму, размер, одновременно походя и на амёбу, и на ящерицу, у которой отрастает похожий, но всё-таки новый хвост. Разные времена — разные песни. Произведение может чахнуть, умирать, но возникает нужда — и вот оно снова вспыхивает, как огонь, в который кинули охапку сухих дров.

История текстов древнерусских литературных произведений «старшей поры» динамична. В этом может быть главный ключ к «Слову…». Без этого нам его не понять. Не понять тех заимствований, которые находятся в нём, тех тёмных мест, о которые спотыкается воображение исследователя, тех отступлений, пропусков, умалчиваний, реминисценций, которые воспринимаются так же, как бесконечные шрамы, заплаты, пристройки чуланов, башенок, сторожек, галерей и притворов, скрывающие от нашего взгляда древний храм и превращающий его в конгломерат загадок. Пока мы не сможем проникнуть внутрь «Слова…», ощутить его исконную ткань, снять, словно реставратор скальпелем, все позднейшие напластования и переделки, чтобы увидеть подлинные остатки живого золота речи поэта, мы многого не поймём в этом сокровище нашей поэзии…

От каких рубежей начинать отсчёт? Собирать, сравнивать и оценивать было нелегко, потому что хуже всего у нас со справочниками по отдельным отраслям знаний. «Слово…» стоит у истоков всей нашей литературы, не только русской, но и украинской и белорусской, а «энциклопедии „Слова о полку Игореве“», в которой было бы собрано всё об исследовании «Слова…», все толкования текста, все прочтения, все гипотезы об авторе, времени и месте написания, все характеристики действующих лиц, возможные ударения в словах, нет и вряд ли скоро будет…

Историк и археолог, я, честно говоря, в анализе «Слова…» больше доверял своим коллегам, чем филологам. Привыкнув иметь дело с реальными предметами, с точными датами событий, рождений и смерти людей, родственные связи и дела которых можно было проверять самыми разнообразными способами, мне приходилось, обращаясь к филологам, принимать на веру их построения, которые основывались не на фактах, а по большей части на остроумных предположениях. Вот почему я начал с исторических реалий, упомянутых в поэме, и с её действующих лиц.

Если не считать скептиков, здесь не было разногласий, Такие археологи, как А.В. Арциховский, Б.А. Рыбаков, В.Л. Янин, А.Н. Кирпичников, подтвердили соответствие наступательного и оборонительного оружия XI–XIII веков тому, которое упомянуто в «Слове…». То же было и с именами. Все их можно было найти в летописи за исключением, разве что, Изяслава и Всеволода Васильковичей, существование которых, однако, доказывалось исчислением общего количества сыновей князя Василько Святославича полоцкого. Правда, характеристики ряда князей в «Слове…» расходились с теми, что известны нам по летописям, но можно ли ожидать от автора художественного произведения, что его оценка будет совпадать с оценкой летописца?