Испытательный срок. Лучшая фантастика – 2025

И Настя весело, заливисто захохотала. После секундной паузы к ней присоединился Павел. Ярослав подумал секунду, размышляя, стоит ли ему в новой должности сразу начинать глумиться над местными обычаями, но все-таки позволил себе улыбнуться.

За спиной тем временем что-то зашуршало. Он повернулся как раз вовремя, чтобы обнаружить Маколея Калкина, протискивающегося в прикрытую куском линолеума собачью дверцу. Оказавшись в доме, Калкин на корточках засеменил по коридору к лестнице.

– И ничего интересного у дверей нет, нечего смотреть! – громко сказала Настя, делая гостям страшные глаза. – А возле лестницы я забыла упаковку печенья, совсем стара стала, уже и не вспомню о ней! Пойдемте, пойдемте на кухню!

– Он что, русский знает? – шепотом спросил у хозяйки Ярослав.

– Калкин? Да откуда… Но интонацию хорошо понимает и слово «печенье» запомнил. Это ведь Лос-Анджелес!

2

Просыпался Ярослав тяжело, с раздумьями. То, что было вчера вечером, и то, чего не было, мешалось в голове в какой-то удивительный фильм. Как настоящий режиссер Кочетов привык мыслить картинками и не всегда отличал увиденное от придуманного.

Кэмерон. Был ли Джеймс Кэмерон? В синем гриме и с хвостом, рассказывающий сюжет фильма «Явление-4. Возвращение на Землю»? Нет, наверное, не был, потому что в памяти осталась палка шашлыка, которой Джеймс демонстрировал сюжетную линию, временами откусывая кусок мяса. А Кэмерон – веган.

Но почему же это ощущение, что был Кэмерон?

А! Была Кэмерон! Кэмерон Диаз! В синем платье. И шашлык она ела, точно. Давилась, но ела. Чего только актриса не сделает ради роли.

Еще был молодой актер, как его… Финн Вулфхард. И еще кто-то из молодых. И какие-то старички и старушки. Все пили за русско-американскую дружбу. Почти все обнаружили у себя русские, белорусские и еврейские корни. Сержант Нырок все-таки нашел с кем поговорить о ближневосточном конфликте… потом пекли блины из гуманитарной муки… потом Настасья Сахаровская отвела Ярослава спать… Потом его тормошили, кричали про двадцатый карантин… какой, к черту, двадцатый карантин? Твенти Карантин… Ах, нет, кричали, что приехал Квентин Тарантино! Но встать сил не было…

Кочетов, не открывая глаз, вздохнул. Он был привычен к киношным тусовкам, но все-таки пришлось тяжело.

Хорошо, что не было мультипликаторов.

Мультипликаторы – они самые страшные в плане алкоголя. Они как мультяшные персонажи, наливаются доверху и только веселее становятся…

Кочетов вздохнул и рывком сел на кровати, хоть и понимал, что так нельзя. Открыл глаза.

Комнатка была небольшая и темная, как и подобает комнате подростка – его уложили в детской. Стены были покрыты плакатами с полуголыми красотками. Из-под потолка свисали какие-то космические корабли и самолеты – мерч с фильмов-боевиков. В углу стояла синяя ростовая кукла.

А, так вот откуда взялась сцена с приходом Кэмерона…

Помимо куклы хвостатого предателя рода человеческого, в комнате находился впавший в кинодетство Маколей Калкин – свернувшись клубочком, он спал в самом темном углу. Рядом стоял Сеня, десятилетний сын Семена и Настасьи, и с любопытством смотрел на Кочетова.

– Ты храпишь, – сказал он с легким американским акцентом.

– Ты чего… как тебя… о, Сеня… Ты что, тут спал? – спросил Кочетов, протирая глаза.

– Нет, за стенкой. Ты храпишь.

– Стенки у вас картонные, малец! – жизнерадостно произнес Павел, входя. В руках у него был стакан с непонятной бурой жидкостью. – Выпейте, Ярослав Романович. Полегчает!

Кочетов в два глотка осушил стакан. Закашлялся. Спросил:

– Что… это… такое…

– Текила, томатный сок, соль, перец халапеньо, перепелиное яйцо, устрица! – сообщил Павел. – Настенька рецепт выдавать не хотела, но я уговорил.

– Устрица? – ужаснулся Кочетов.

– Живая!

Кочетов прислушался к ощущениям. Но, как ни странно, стало легче.

– Папа тоже вначале ругается, а потом ничего, – сообщил Сеня. – Ты мне подарки привез? Папа говорит, что русские всегда привозят подарки!

Ярослав замялся. У него был запас водки на подарки, но не ребенку же… И тут он вспомнил, как веселый штурман совал ему в карманы шоколадки, закусывать ром…

– В пиджаке посмотри, в карманах, – сказал он.

Сеня деловито и умело обшарил карманы, достал пригоршню маленьких шоколадок в зеленой обертке с красной звездой и надписью: «Особые. Авиаторские».

– Пойдет, – решил Сеня. Скрылся, заглатывая по пути шоколадку.

Павел задумчиво посмотрел ему вслед, почесал затылок.

– Это… может, не стоило пацану… авиаторские, они такие… бодрят! Для долгих перелетов, в боевой обстановке…

– Жизнь – бой, – вздохнул Ярослав. И побрел в ванную комнату.

Гостей в доме уже не было, только валялись на полу блестки, стояли где попало пустые бокалы со следами помады и лежали на столах надкушенные куски пиццы. Фаина Абдулаевна, смуглая и тощая, цокая языком, собирала мусор в пакеты. Кочетову она подмигнула, да так, что он напрягся и снова стал вспоминать вчерашний вечер. Настасья тем временем суетилась у плиты, выпекая один за другим блины.