Исследования по истории платонизма

26. Таковы способности Мировой души, которые простираются вплоть до ощущающих органов в смертных телах. При этом обе составные части души остаются не подверженными разрушению, хотя в этих способностях эйдос неопределенной и двойственной части проявляет себя в большей степени, а эйдос простой и подобной единице части погружен в бóльшую затемненность[2003]. Трудно представить в человеке аффективную составляющую всецело отделенной от логической способности, или движение мысли, в котором нет ничего от желания, честолюбия, радости или тревоги. Поэтому одни философы делают аффекты разумными на том основании, что и влечение, и печаль, и гнев являются суждениями[2004]; другие же объявляют, что добродетели связны с аффектами: мужество — со страхом, благоразумие — с удовольствием, справедливость — с выгодой[2005]. В самом деле, душа одновременно является и созерцающей, и действующей, причем, созерцает она всеобщее, а действует относительно единичного, полагая, что познает первое и воспринимает чувствами второе. Поэтому ее общий разум, всегда имея дело с тождественным в ином и с иным в тождественном, пытается с помощью определений и отличительных признаков разграничить единое и многое, неделимое и поделенное на части, однако не может в чистом виде соприкоснуться ни с одним из этих начал по причине их взаимного переплетения и смешения друг с другом. По этой причине Бог создал вместилище из неделимой и делимой сущности для тождественного и иного, чтобы в различии возник порядок. Ведь под словом «возникнуть» подразумевается именно это. Пока тождественное было отдельно от них [всех][2006], то оно не имело [в себе] отличия, так что не было ни возникновения, ни движения [души], и пока иное было отдельно от сущности, то оно не имело порядка, так что тоже не могло быть ни устроения, ни возникновения [души]. Если привходящим свойством для тождественного является быть иным иному, а для иного — быть тождественным самому себе, то такая причастность [этих начал друг другу] не плодотворна, поэтому требуется нечто третье в качестве материи, подлежащей им обоим, чтобы их принять. Ее-то Бог и создал первой, когда ограничил беспорядочное движение в области телесного с помощью неподвижной [и неделимой сущности], принадлежащей сфере умопостигаемого[2007].

27. Как речь состоит из звуков, которые [вместе] означают мысль, хотя сам звук лишен смысла и ничего не означает; как правильная последовательность расстояний между звуками создает гармоничное звучание, хотя сам по себе звук — один и тот же, а различие и разделение создают расстояния между звуками, и только когда различные звуки соединяются вместе, возникает песня и мелодия, — так и ощущающая часть души была неопределенной и [ее мнения] были недостоверны, но потом она получила определенность, когда был положен предел и [придан] вид разделенному [в телах] и всевозможному по характеру движению. После того как в состав души вошли тождественное и иное, Бог использовал подобие и неподобие, которые возникли благодаря числовым отношениям, чтобы привести к согласию различные [компоненты смеси], и тогда душа стала разумной жизнью всего [космоса] и гармонией — тем самым разумом, который возобладал над необходимостью, смешанной с убеждением[2008], которую многие называют судьбой. Эмпедокл называет [ее] Любовью вместе с Враждой[2009], Гераклит — гармонией космоса, натянутой в противоположные стороны, как [гармония] лиры и лука[2010], Парменид — светом и тьмой[2011], Анаксагор — умом и беспредельным. Заратустра [учил о] боге и демоне, называя одного Ахурамаздой, а другого Ариманом. А вот Еврипид неверно использовал разделительный союз вместо соединительного, сказав, что Зевс — это или природная необходимость, или ум смертных, поскольку необходимость и ум — это те силы, которые проходят через все вещи. [На эти же силы] неясно намекали египтяне, рассказывая о том, что когда Гор был осужден, то отцу были отданы дух и кровь, а матери — мясо и жир.