Истина стоит жизни

— Я слышал, что ты пришел искать короткой дороги в мою страну, — сказал он затем. — Если ты желаешь дружбы со мной, то я могу показать тебе путь, которым ты достигнешь своей страны за один месяц! Что ты на это скажешь?

Что мог сказать на это Спик? Затем-то он и явился! Только едва ли путь на север по Нилу имеет в виду Мтеза; скорее он говорит о дороге на восток через страну Масаи, мимо вулканов Кения и Килиманджаро к Момбасе. Как бы то ни было, надо ухватиться за это предложение.

— Вы попали в самую точку, — ответил Спик. — Путь через Уньямвези мне очень не понравился. Разорительные пошлины, взысканные с меня мелкими вождями, которых на этом пути столько, сколько шипов на ветке акации, лишили меня большей части моего богатства. Поэтому я предстаю перед вашим величеством и вашими подданными далеко не во всем блеске. Но если вы, вооружившись терпением, подождете, когда развернется торговля по обещанной вами короткой дороге, вы увидите истинные плоды моего прихода. Тогда вы скажете, что с того дня, когда к вам пришел первый музунгу, в Буганде начался золотой век. Как кофейное зерно, брошенное в землю, приносит обилие плодов, так и мой приход принесет вам множество богатых даров, производимых в моей стране.

«О ирунгу, ирунгу— красиво, красиво! Ай да белый человек, он не только сам красив, он умеет и говорить красиво!»— зашептались, загалдели женщины, когда речь Спика была переведена Мтезе. С нетерпением ожидал самозванный принц ответа, надеясь если не на скорую договоренность, то хотя бы на какие-то общие предварительные обещания со стороны Мтезы. Каково же было его разочарование, когда ему преподнесли ответную реплику Мтезы:

— Какие ружья есть у тебя? — спрашивал юный монарх. — Дай мне посмотреть то, из которого ты стреляешь.

Спик хотел было задержаться на прежнем вопросе, закинуть удочку о посылке людей на поиски Петрика, слухи о котором продолжали приходить с севера, однако никто не решался передать кабаке что-либо, кроме прямого ответа на его вопрос. Делать нечего, Спик ответил:

— Я принес лучшее в мире охотничье ружье «уитворт» и прошу ваше величество принять его от меня в подарок вместе с несколькими другими пустяками. Если на то будет ваша воля, я выложу свои подарки на ковер у ваших ног, как это надлежит по обычаям моей страны при посещении царственных особ…

Разрешение последовало. Бомбей, выполняя подаваемые по-английски приказания Спика, расстелил у ног Мтезы красное одеяло и стал раскладывать на нем принесенные дары: окованный цинком сундучок, четыре куска красного шелка, помянутое ружье «уитворт», золотой хронометр, револьвер с барабаном на шесть патронов, три карабина с нарезными стволами, три клинковых штыка, ящик амуниции, коробку картечи, коробку капсулей, подзорную трубу, складной железный стул, десять пачек наилучших разноцветных бус и набор ножей, вилок и ложек. Переводчик Насиб, знакомый с местным обычаем, передавал предметы в руки кабаке, предварительно погладив каждый из них руками или потерев о свое лицо, свидетельствуя тем самым, что в них не заключено никакого злонамеренного колдовства.

Мтеза был в восторге от обилия красивых вещей. Беря один за другим диковинные предметы, он вскрикивал, как дитя, и отпускал простодушные замечания, совсем позабыв о своем монаршем достоинстве. Стемнело, но Мтеза велел подать факелы и продолжал осматривать дары. Наконец, утомившись, он приказал унести подарки. Все было свалено в одну кучу — ружья, бусы, ножи и вилки, завернуто в мбугу, и летучие пажи мгновенно унесли их прочь.

— Уже поздно, — сказал Мтеза, зевнув. — Какую еду желаешь ты получать?

— Всего понемногу, — ответил Спик, — и ничего постоянно.

Такое разъяснение было нелишним, так как в Центральной Африке люди обычно питались изо дня в день одним и тем же. Мтеза отдал распоряжение своим бакунгу.

— А ты хотел бы видеть меня завтра? — спросил он затем.

— Да, — отвечал Спик, — завтра и каждый день.

— Ну, так завтра ничего не выйдет, — заявил Мтеза. — Завтра у меня дела.

Не говоря больше ни слова, будто забыв о присутствии гостя, самодержец Буганды резко поднялся с трона и величественно-комичной походкой, ступая с носка и широко разворачивая ступни наружу, покинул собрание.

* * *

Прошло четыре дня, прежде чем Спик удостоился нового вызова во дворец. Кабака заставил себя ждать ни много ни мало три часа. Явившись, он не обратил на Спика ровно никакого внимания, а занялся разбором государственных дел с ожидавшими его весь день придворными и бакунгу из провинций: принимал дары, раздавал награды, вершил правосудие. То одного, то другого ослушника уводили со связанными у затылка руками — знак того, что человек осужден на смерть. После произнесения царского приговора осужденного вели в усадьбу палача, где и совершались казни.