Истина стоит жизни

Спик бросился в погоню. С каждым шагом движения но-сорожихи становились все более неверными: чуя погоню или, может быть, вспомнив о своем потерявшемся в чаще детеныше, она вдруг остановилась и повернула назад. В этот самый момент вторая пуля Спика впилась ей под лопатку. Но выносливое животное и тут не упало, а, нырнув в чащу, устремилось вверх по склону холма. Продолжая преследование, Спик сбежал вслед за своей жертвой в узкую лощинку и вдруг увидел в ее верховье сразу трех носорогов. Заметив охотника, звери с угрожающе опущенными головами направились прямо на него.

На счастье, оба оруженосца не отставали ни на шаг. Спик выстрелил из одного ружья, схватил другое, вовремя поданное оруженосцем, выстрелил в следующего зверя и, наконец, в третьего. Все три носорога получили тяжелые раны. Один свалился тут же, два других побежали прочь. Спик бросился преследовать того, который бежал быстрее, и добил его точным выстрелом; последнего с поврежденной ногой он оставил для ваньямбо. Однако разъяренный зверь нападал так остервенело, что никто не решался наступать на него. Спику пришлось угостить его еще одной пулей. Теперь носорог был беспомощен и почти не опасен; загонщики, торжествуя, накинулись на него, и каждый стремился вонзить в истекающего кровью огромного зверя свой дротик, копье или стрелу.

Согласно приказу Спика на другой день ко дворцу Руманики были доставлены головы убитых носорогов. Со всей торжественностью удачливый охотник передал восхищенному монарху свои трофеи.

Вскоре же после вручения трофеев, которым теперь предстояло украшать вход в резиденцию Руманики, состоялась церемония, посвященная празднику новолуния. Тридцать пять барабанщиков выстроились в шеренгу на дворцовой площади. Их инструменты, узкие цилиндрические барабаны высотой в полроста человека, стояли перед ними на земле. Принцы и высокие сановники проводили Спика и Гранта во дворец. Там уже сидел на полу в своей обычной позе Руманика. Голова его была украшена тиарой из разноцветного бисера, в центре которой торчал пучок красных перьев, а у подбородка была подвешена большая белая борода, вправленная в бисерную кайму. Приветливо улыбнувшись гостям, Руманика пригласил их сесть рядом со своим братом Нанаджи. Последний же, будучи начальником всех церемоний, подал знак, и тридцать пять музыкантов под управлением вышедшего вперед дирижера ударили в свои барабаны.

Под звуки гармонично настроенных барабанов к Руманике один за другим стали подходить высокие чиновники его правительства, окружные начальники и вожди всех подвластных племен, и каждый клал к его ногам какой-нибудь предмет оружия в знак своей верности.

На смену барабанщикам вышел оркестр, составленный из разных инструментов. Здесь были и похожие на небольшую арфу «мганга», настроенные по такой же, как и в Европе, семинотной гамме, и тростниковые дудки, напоминающие гобой, и рожки, и, разумеется, барабаны всевозможных форм и размеров. Этот оркестр очень стройно играл вполне мелодичные пьесы, и не как-нибудь, а в строго выдержанном ритме марша или вальса. Под звуки оркестра вооруженные пиками воины прошли перед дворцом пружинистым танцующим шагом, колеблясь и извиваясь всем телом в такт музыке…

Когда церемонии закончились, Руманика отпустил своих подданных, а англичан пригласил остаться.

— Раньше каждый вождь отмечал праздник новолуния в своей округе, — сказал Руманика гостям. — Я завел новый порядок. Теперь все вожди собираются на общее торжество. Так я проверяю, кто из них сохраняет мне верность.

Англичане удивились политической сметке правителя Карагуэ, а Руманика между тем продолжал: