Истина стоит жизни

Высокого роста, молодой, сильный, голубоглазый — она знала его по десяткам описаний — смелый, благородный! — ох, увидеть бы его хоть издалека!.. Какие подвиги он совершал! Чего стоит одно его чудесное спасение от разбойников в Бербере! А его смелые походы по Тибету, его встречи один на один с опаснейшими хищниками, наконец его бесстрашный поход в Африку… Всего больше тронул сердце Эллен Грей тот подвиг Спика, совершенный во время африканского похода, когда он отбил у варваров-работорговцев пятерых несчастных невольников-негров и отпустил их на свободу. Об этом событии, происшедшем где-то на востоке Африки осенью 1857 года, писали все газеты, прославляя освободительную миссию англичан, несущих в отсталые страны христианское милосердие и просвещение. С мыслью о Спике Эллен засыпала, с мыслью о нем просыпалась, и даже поедая без особого аппетита неизбежную овсяную кашу, она думала: «Конечно, это очень надоело, но ведь, Он, терпящий лишения там, в черной Африке, Он наверное был бы рад и этой противной каше…»

Все это были мечты, только мечты. И вдруг!.. пришел корабль из дальних стран, стал на рейде в ливерпульском порту, и на скучную ливерпульскую землю сошел необыкновенный человек… Это был настоящий герой, бесстрашный, закаленный. Его даже звали Джон, только не Спик, а Петрик. О его прибытии написали все ливерпульские газеты — еще бы, он был подлинной местной знаменитостью, ведь он открыл несколько притоков Нила, добыл чучела неизвестных прежде зверей, он сражался с дикарями и едва не попал в руки людоедов!

Судьбе было угодно, чтобы Джон Петрик, хлопоча о наследстве усопшей тетушки, явился к нотариусу Грею. И вот Эллен воочию увидела героя. Правда, он во многом уступал Джону Спику: немолод, довольно тучен, небольшая круглая голова на короткой шее, низкий лоб, нос хотя и прямой, но приплюснутый, глаза мутноватые, неопределенного цвета… И только бородой, почти совершенно скрывавшей щеки и спускавшейся пушистым каскадом на грудь, он превосходил самого Спика. Было у Петрика и еще одно преимущество, выгодно отличавшее его от всех прочих героев: герои, как известно, всегда славились бескорыстием, граничащим с беспечностью, а Джон Петрик был богат. И, поскольку богатство свое он создал собственными руками, нетрудно было сообразить, что оно и впредь будет умножаться…

Нотариус и его супруга были счастливы, когда Джон Петрик попросил у них руки Эллен: хотя и африканец, а все же солидный, обеспеченный человек! Все улаживалось наилучшим образом для обеих сторон: жених довольствовался тем малым приданым, которое Греи способны были дать за своей дочерью, родители не возражали, что он увезет ее в Африку.

Но вдруг возникло непредвиденное препятствие. Как-то в пылу атаки на сердце юной красавицы Джон Петрик, повествуя о своих африканских подвигах, — без того, чтобы их преуменьшать, — заявил, что в признание его заслуг ему не раз предлагали стать британским консулом в Хартуме, да он из скромности отказывался. Это не столь истинное, сколь неосторожное признание произвело на Эллен Грей неожиданное воздействие. Стать женой героя хорошо, стать женой героя и богатого купца — еще лучше, но стать женой героя, богатого купца и консула — это как раз то, что надо! Известно ведь, что консулы получают за службу рыцарский титул и именуются «сэрами», а их жены становятся «леди». «Леди Эллен» — каково звучит! И на меньшее она уже не соглашалась. Да и кто осудил бы ее за это: ведь ей было всего девятнадцать лет…

Мужественное сердце африканского следопыта беспомощно трепыхалось в нежных ручках малютки Эллен… Об отступлении оно не хотело и слышать. Что было делать? Конечно, консульство в такой беспросветной дыре, как Хартум, — не бог знает какое благо. Хартум с его нестерпимым зноем, голой растрескавшейся землей и пылевыми бурями, от которых песок набивается во все мельчайшие щели и хрустит на зубах, — Хартум среди консульских вакансий всегда стоял на последнем месте. Однако и его получить мог только тот, кто опирался на достаточно сильную руку в кругах, близких к Министерству иностранных дел. Пусть останется в тайне, каких трудов стоило Джону Петрику заручиться нужным покровительством, пусть никто не узнает, что сыграло решающую роль в его назначении: опытность ли в африканской торговле, весьма полезная человеку, задачей которого становится борьба с невольничьим промыслом, или же сколько-то сотен фунтов стерлингов, приобретенных вышеупомянутым промыслом…

Теперь все это в прошлом. Теперь мистер Джон Петрик и его юная супруга производят сенсацию в Хартуме: она своей молодостью, миловидностью и естественной у такой обаятельной особы склонностью к светским утехам, он же — своей неожиданной ролью борца с тем самым злом, которым он нажил свое богатство.