Истина существует. Жизнь Андрея Зализняка в рассказах ее участников

— Для меня Андрей Анатольевич начал быть легендой, когда я учился в пятом классе, — рассказывает Алексей Николаевич Головастиков. — В журнале «Наука и жизнь» появилась статья «Рассказывают полиглоты». Там речь шла о троих полиглотах, в том числе Пауль Аристэ и Леонид Василевский, но он не лингвист. А первым был Андрей Анатольевич Зализняк. И вот я это прочитал, и для меня они — в первую очередь Андрей Анатольевич — стали такими полумифологическими персонажами, небожителями. И после этого я подумал, что если они знают столько языков, то, может, мне тоже попробовать самому что-нибудь выучить. Так я оказался в лингвистике.

Как я позже узнал, Андрей Анатольевич был очень недоволен этой статьей. Он был человек скромный, а там… Ну он говорил: «Я этот язык, в сущности, не знаю», — а там говорилось, что он знает 40 языков. Текст статьи не был с ним согласован, это некто Башкирова, журналистка, интересовалась такими сюжетами. И он был на нее потом в обиде, но, когда я рассказал ему, что с этого я и пришел в лингвистику, он сказал: «А, ну ладно. Тогда, может быть, я и зря ее так ругал». И оказалось, что не один я после этой статьи заинтересовался лингвистикой.

«Лингвистика, вообще говоря, не часть гуманитарного мира»

— Я ни разу не слышал его читающим стихи, например, — рассказывает мне Леонид Никольский. — Чтобы он когда-нибудь читал стихи, Заля. И даже не знаю, знает ли он, много ли он их знает. При всей своей памяти мог бы знать очень много, но читать — никогда не читал. В театре играл третьи роли. В школьном кружке. В гоголевской «Женитьбе» — слугу этого, Степана. Мне кажется, он был в этом смысле средний. И то, что рядом оказались Адольф [Овчинников] и Толька [Гелескул], внесло вот эту художественную свободу в точные мысли. Скрестило, понимаете, осветило, если хотите. Ну, существует даже такая более-менее признанная теория, что художественные какие-то дары – они чуть ли не обязательны для талантливого технаря.

А лингвистика как раз перевела эту точность в гуманитарию.

— Есть широкое и узкое понятие «филология», — говорит Зализняк В. А. Успенскому. — Широкое включает лингвистику, а узкое противопоставляет лингвистике. Тогда в филологию попадает нелингвистическая часть филологии в широком смысле слова. То есть в основном литературоведческая и всякого рода общекоммуникантная.

ВАУ: А древние языки куда попадают?

ААЗ: Древние языки — это не того членения. Ясно, что в древних языках всегда вы можете видеть и одну часть, и другую. Вы можете и их лингвистикой заниматься, и их филологией заниматься.

<…>

ВАУ: Вот на ваших глазах лингвистика 50 лет изменялась. Вот как она изменялась? И изменилась ли?

ААЗ: Ну первое и главное изменение заключается в том, что количество людей, которые ею занимаются, увеличилось раз в сто. Не без ваших усилий.

ВАУ: Моих? Почему же моих?

ААЗ: Потому что в эти сто входят ученики учрежденного вами отделения.

ВАУ: Отделение учредил Звегинцев [37]. Но я принимал некоторое участие, да.

ААЗ: И других таких отделений. Сейчас профессия лингвиста стала, ну, одной из известных профессий, чего не было 50 лет назад — даже слова такого не знали!

ВАУ: А если кто-то знал, то, конечно, воспринимал как обучение иностранным языкам, чего-то там такое.

ААЗ: Не уверен, что так. Ну, просто мало кто знал. Это первое. И в связи с этим — прежде всего, это тоже не могло остаться бесследным — из такого занятия экзотического, экстравагантного, бесполезного и непонятно зачем существующего…

ВАУ: Занятия чудаков.

ААЗ: Да, чудаков, конечно. Так вот, она стала частью практической деятельности, такой вполне осознаваемой и молодежью, и прочими возможной профессией.

ВАУ: И при нужной хватке приносящей доход.

ААЗ: И при нужной хватке приносящей доход, совершенно справедливо, да. То есть правильно приложиться к современной…

ВАУ: То есть понимать, где там сидит Билл Гейтс, где Сергей Брин, а где…

ААЗ: Конечно, да. Конечно, лингвистика, кроме того, прошла значительный путь в направлении, в котором вы ее… очень хотели, чтоб она двигалась. Чтоб она отделилась от филологии более четко.

ВАУ: Да.

ААЗ: Чистая лингвистика практически не существовала 50 лет назад. Она была только личным взглядом некоторого количества филологов.

ВАУ: Нет, погодите, ну, что значит не существовала? Вот вы же рассказываете о великих лингвистах прошлого, вот о Бенвенисте там, я не знаю…

ААЗ: Ну, вы же спрашиваете про нашу страну?

ВАУ: Нет.

ААЗ: Ах, вы спрашиваете вообще…

ВАУ: Ну давайте про нашу страну, давайте про нашу страну. Чистых лингвистов, действительно. Ну Петр Саввич Кузнецов был чистый лингвист.

ААЗ: Не надо так все-таки совсем его отделять от некоторой традиции, которая требовала от него некоторой деятельности. Он сочинял некоторое количество произведений, что чистому лингвисту не должно быть свойственно.

ВАУ: А Реформатский?