Истина в кино

По счастью, ещё есть люди, которые помнят уникальную атмосферу Русской Весны (потом чиновники её из своей фирменной трусости переименовали в «крымскую»). Помнят, как в Керчи сдирали украинские флаги перед администрацией. Как вся площадь Нахимова была в бело-сине-красных флагах, как люди собирались в народное ополчение и готовы были драться не за что-нибудь, а за право быть вместе с Россией. Военная операция вежливых людей и последующий референдум не были бы, конечно, возможны, если бы не этот массовый страстный порыв русских людей к своей родине — России.

Представлять дело так, что российская армия едва ли не взяла подержать полуостров, пока дерутся две группы украинцев, — это идеологический и пропагандистский провал, особенно недопустимый в фильме, который и так назовут «российской пропагандой». Пропаганда и впрямь получилась. Но отнюдь не российская.

«Основано на реальных событиях» — зазывает нас трейлер. И это правда. Не имеющий никакого отношения к историческим фактам, фильм «Крым» основан на одном реальном событии: попытке части российских элит заставить нас забыть, как всё было на самом деле.

Газовая камера для селфи

«Аустерлиц»

Германия, 2016.

Режиссёр и сценарист Сергей Лозница

Проживающий в Германии украинский режиссёр белорусского происхождения Сергей Лозница известен прежде всего двухчасовым пропагандистским фильмом «Майдан». Снятая преимущественно со статической камеры толпа — перемещается, спит в грязных палатках, пьёт чаёк с печеньками, сталкивается с «Беркутом», распевает «Ще не вмерла…».

Потом победившие герои Лозницы разъехались по Юго-востоку, чтобы жечь живьём «вату» в Одессе, расстреливать детские сады и школы в Донбассе, насиловать и убивать в Мариуполе, грабить дома в Краматорске и в конечном счёте расплачиваться головой за свои деяния под Иловайском и в донецком аэропорту.

«Каратели? Какие каратели? Никаких карателей нет! — говорит Лозница в многочисленных интервью. — Это патриоты Украины, а россияне им завидуют — они рабы своего царя и думали, что украинцы будут их рабами».

Есть что-то невероятно ироничное в том, что именно этот режиссёр изготовил документальный фильм про нацистские фабрики смерти, приуроченный к Международному дню освобождения узников фашистских концлагерей, отмечаемому 11 апреля. «После Освенцима невозможно писать стихи», — утверждал 70 лет назад Теодор Адорно. Зато после Одессы можно спокойно и без фантомных болей утраченной совести снимать про Освенцим — вступил в «диалог» Лозница.

Картина называется «Аустерлиц» — это должно нам намекнуть, что речь идёт об обобщенном нацистском концлагере. Но использование наименования места известной битвы Наполеона выглядит глупой и неуклюжей шуткой, пародией на Аушвиц. Что бы ни утверждали пресс-релизы, говорящие «о съёмках во многих лагерях», в подавляющем большинстве эпизодов легко узнаётся лишь один — Заксенхаузен, его надпись Arbeit macht frei на воротах, его памятники, тюремные блоки и зона для уничтожения заключённых.

Выбор лагеря, конечно, не случаен. В Заксенхаузене, как отлично знает каждый украинский националист, несколько лет содержались лидеры ОУН Степан Бандера и Ярослав Стецько. Отправились они, впрочем, не в газовые камеры, а на волю, готовить агентов для абвера, засылаемых в тыл Красной армии. Так что труд их и в самом деле сделал свободными — нацисты не соврали.

В том же лагере содержались русские военнопленные, создавшие подпольную организацию во главе с генералом Зотовым, сын Сталина Яков Джугашвили, который здесь и погиб, знаменитый пастор-антифашист Нимеллер и многие другие. Никакого их присутствия в ленте не чувствуется. Вообще рассказа, истории в ней очень мало — в основном случайные куски из монологов туристических гидов, объясняющих, как в газовые камеры одновременно пускали и газ, и воду, чтобы ускорить смерть жертв, или про то, как в Освенциме отряд рабочих взорвал печь крематория.

Большая часть фильма Лозницы — это снятые опять же с одной точки передвижения экскурсантов: они фотографируют, хмурятся, смеются, жуют. Короче, ведут себя совершенно буднично. «Здесь бродят тысячи туристов, и все ищут „Макдоналдс“, чтоб пожрать», — как пел Сергей Калугин.

Ожидаемая реакция кинокритиков — что-то вроде возмущения людьми, которые не понимают, что нацистский концлагерь — место трагическое, святое, а не Диснейленд. Но на деле никаких оснований для подобных обвинений нет. Глупого и непристойного поведения, как у посетителя, позирующего для фото в позе подвешенного к пыточному столбу, очень мало. Народ в массе своей сдержан и занят обычными заботами. Он не виноват, что лагеря смерти превращены в туристические объекты, а обстановка далека от нагнетания ужаса и скорби.

В нашей Керчи в Аджимушкайских каменоломнях, где в 1942-м полгода держали осаду красноармейцы, создана атмосфера, пробирающая до дрожи: ты буквально чувствуешь боль каждой загубленной души. И если в Заксенхаузене подобного нет, то это просто провал тамошних музейщиков.