Истина в кино

Тут невозможно сделать напрашивающиеся у граждан с шарманкой в голове выводы, наподобие такого: «А потом эти люди в шортах и с наушниками так же пойдут убивать евреев и гомосексуалистов, как убивали их предки в форме СС». Дальше должны следовать ламентации про «бойтесь равнодушных». Так сказать, развитие «религии вины», на которой строилась современная толерантность в Европе и которая привела её к стокгольмскому синдрому перед лицом терроризма. Ты виноват уж в том, что ты в коротких штанах.

Однако длина шорт или жвачка между зубов никак не указывают на маньяка-садиста или хотя бы на равнодушного. В Одессе убитые и убийцы родились в одной стране, до какого-то момента говорили на одном языке, были соседями. А потом вдруг гарные дивчины начали заливать в бутылки горючую смесь, а бойкие хлопцы — «патриоты Украины» — с помощью этих «коктейлей» сжигать заживо тех, кого обозначили как «вату», и радоваться в сетях «шашлыкам из колорадов». Между тем именно эти преступники для Лозницы — подлинные герои.

Сущность философии фашизма — именно в идее, что человек может утверждать своё величие, достоинство, статус через унижение, мучение, убийство себе подобного. Это прекрасно передано в «Иди и смотри» Элема Климова, это звучит, пусть и в несколько заглушённом риторикой виде, в «Обыкновенном фашизме». У Лозницы такого нет и быть не может. Его взгляд намеренно отстранен, он абсолютно ничего не рассказывает ни о нацистской системе человекоубийства, ни о нашем сегодняшнем её восприятии.

Бесспорно, Лозница как единомышленник современных Гиммлеров, эйхманов и гейдрихов — аваковых, парубиев, наливайченко — мог бы немало поведать о психологии массовых убийц и насильников. Но для этого ему бы пришлось развернуть камеру в другую сторону. На себя.

Часть IV. Что-то новое

Клиническая жизнь

«Аритмия»

Россия, 2017.

Режиссёр Борис Хлебников.

Сценаристы: Наталия Мещанинова, Борис Хлебников

Борис Хлебников — один из самых быстроразвивающихся наших режиссёров. Его предыдущий фильм «Долгая счастливая жизнь» о нелёгкой судьбе фермера, столкнувшегося с коррупцией, произволом и ленью, вызвал восторженные оценки как социальная драма, но как собственно кино признания не нашёл. Зато «Аритмия» встречает почти исключительно положительные отзывы от одобрения до восторга. Это удачный баланс острой социальной драмы, производственного кино о работе скорой помощи, романтической истории о любви и попытке развода — и просто очень хорошее кино.

Молодой врач скорой помощи Олег, отличный профессионал — человек невероятно компетентный, смелый, способный на риск ради спасения пациентов. И при этом Олег много пьет, порой бывает неадекватен с окружающими, что очень злит его жену Катю, тоже врача. На протяжении фильма пара пытается развестись.

Хлебникову удалось великолепно показать специфику работы скорой помощи, так что сами врачи выставили высший бал — тут и навязчивые бабушки с воображаемыми болями, и тупящие доктора в приёмном покое, игнорирующие признаки инфаркта, и сектанты, отказывающиеся переливать кровь своим близким, и опоздания на вызов, так что остаётся лишь констатировать смерть. А надо понимать, что, по мере реформаторского коллапса нашей медицины, врач скорой помощи становится тем врачом, с которым мы встречаемся чаще всего и от которого зависит всё больше и больше, так как случаи ему попадаются все более запущенные.

Из производственной драмы «Аритмия» перерастает в социальную, когда на подстанцию скорой помощи приходит новый начальник, бюрократ и ловчила, следующий принципу: пациент может умереть, главное, чтобы он умер не у нас на руках. Защитник индивидуального подхода, Олег, разумеется, оказывается с этой реформированной медициной в принципиальном конфликте. По так называемой «медицинской реформе», приводящей на деле лишь к коллапсу медицины, Хлебников проходится очень жёстко.

Романтическая мелодрама, в которую обёрнута производственная история, получилась очень милой — со стопроцентным узнаванием подробностей быта, эмоциональных порывов молодых людей, которым ещё жить и жить до тридцати, и в своих реакциях они порой сущие подростки. Правда, у меня создалось впечатление, что Хлебников почему-то показывает мир пяти, а то и десятилетней давности.

Моя главная претензия к фильму сводится к одному: так и не удалось сплести личную и профессиональную драму вместе, чем дальше, тем больше они расходятся. Хотя понятно, что в реальной жизни супруги-врачи не столько ссорились бы, сколько обсуждали происходящее у них на работе. А так создаётся впечатление, что сначала сочинили мелодраму, а потом решили вставить в неё эпизоды врачебной жизни, которые и вытягивают на себе фильм.

Разумеется, фильм есть за что упрекнуть, как это делает мой друг и коллега Дмитрий Ольшанский: «Хлебников очень точно показывает, что главное зло нынешней России — это вовсе не пародийные, специально предназначенные на экспорт упыри из „Левиафана“, а бодренькая, гладенькая и бесконечно равнодушная ко всему „оптимизация“.