Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории

Посреди большого сада,
Там, где тополь пух ронял,
Древний замок охранял
Старый рыцарь у ограды.

В стенах – стёртый серый камень,

Кладка красных кирпичей;
В блеске солнечных лучей
Красных яблок вился пламень.

Кирпичи во мху зелёном,

И лишайник – на камнях,
Много яблок на ветвях;
Замок воевал с уроном.

Глубокий ров с водой и тиной,

Кирпичный выступ с двух сторон,
Весь мшистый, в каплях росных он.
Ладья с зелёною гардиной

Вокруг резной кормы, скрывавшей

Блаженство пары ото всех,
Там в летний полдень ждал утех
Влюблённый, даму целовавший.

И ветер, западный и сильный,

Носился рябью по воде;
В ров наклонялись кое-где
Стволы тяжёлые осины.

Там позолоченные цепи

Мост поднимали надо рвом;
Как в летний дождь приятно днём
Укрыться в мостовом укрепе!

Пять лебедей всегда там жили,

Но водоросли – не для них:
Ведь дамы с рыцарями их
Пирожным каждый день кормили.

Им домик сделали с любовью:

Он с красной крышей, золотой,
Чтоб яйца высидеть весной
Они могли; ни капли крови

Людской здесь не было пролито,

Никто не видел горьких слёз;
Гирляндами прованских роз
Из года в год здесь всё увито.

Надуты ветром флаг и знамя,

Что с башенок свисали вниз,
С цветочной формою карниз
Смотрелся живо под зубцами.

Кто в саду гулял под ними?

Майлз, и Джайлс, и Isabeau[109],
И Jehane du Castel beau,
Эллис, с косами златыми.

Рыцарь Джервез и красотка

С ним – Ellayne le Violet,
Мэри, Constance fille de fay,
Дамы с лёгкою походкой.

Дама или рыцарь смелый

Так гуляли много лет:
Полнаряда – алый цвет,
Полнаряда – цвет уж белый.

Все венки из роз носили

В замке «Ледис Гард» давно,
И Jehane du Castel beau —
Розы в нём пока не сгнили.

Ведь она чуть-чуть лишь рада:

Что наряд и бел, и ал,
Что венок пока не вял;
Не с кем было ей с усладой

В полдень в лодке повидаться;

Но не плакала она
И была надежд полна:
«Я смогу его дождаться».

Джервез, Майлз и Джайлс, гуляя

Днём по саду напрямик,
Останавливались вмиг,
Всем речам её внимая:

«Лета кончилось обилье,

День пройдёт – наступит мрак;
Если мне подать им знак,
Будут здесь златые крылья?»

Всё ночь она сидела в зале,

Открыв свои глаза и рот,
Как будто диво страстно ждёт,
И все за нею наблюдали.

Спустившись вниз, она присела,

И шею вытянув, рукой
Коснулась чаши золотой;
И как-то пальцами несмело

По ней стучала. На балконе

Пел песню звонкий менестрель:
«Наш Артур не умрёт досель,
Стареет он на Аваллоне»[110].

Она, когда он кончил пенье,

Подняв подол, сбежала вдруг,
Страсть на лице её, испуг,
Но все сидели без движенья.

Потом она в своём чертоге,

Вздыхая, села на кровать:
Могли б за мной все побежать! —
Она подумала в тревоге.

Сняла венок, и разом пряди

Постель заполнили кругом,
И ало-белое потом
Её там оказалось платье.

А после обнажила ноги,

Сняв туфли алые, и вмиг
Её краснеет милый лик,
Она шептала: «Он в дороге;

Не может он не знать, что тело

Моё нагое ждёт его,
И я, Jehane du Castel beau.
Приму его, коль знает, смело».

Взяв меч тяжёлый с рукояткой

Серебряной, затем она
Запела страстно, и луна
Внимала песне той некраткой.

«За морем злато крыл!

Свет бледный мир покрыл,
Злат локон пал, уныл,
Несите мне свой пыл,
О злато крыл!

В воде, у скал

Камышницы клюв ал.
Губ красных сладок лал;
Ржой красной полн фиал,

И красный бьёт кинжал.

О, рыцарь, ты мне мил!
Глаз моих синь не впрок?
Жжёт холодом сквозь стог
Ветр западный у ног;
Зреть не пришёл ли срок
За морем злато крыл?

Ров – с тиной, лебедь – бел,

Плыть – перышек удел,
Чёлн синий их задел,
Бег горностая – смел;
Тон музыки звенел
Сладкозвучной!

Злато крыл,

Слушай злата прядей глас,
Замок Дам звенит сейчас,
За морем злато крыл!

Пурпур ложа – это мне,

Стены красные – вовне.
Рядом яблоки висят,
И осу змеиный яд

Убил в ночи осенней,

Нетопырь весь в движенье,
И рыцарь в страстном рвенье

Целует влажный мох,

Дней скучных бег заглох, —
За морем злато крыл!

За морем злато крыл!

Свет лунный мир покрыл,
Злат локон пал, уныл,
О, рыцарь, ты мне мил!

В ночи злат крыльев шквал,

Бел лебедь мокрым стал,
Целуй мне губ овал,
За морем злато крыл!»

Но лунной ночью нет ответа,

Молчит и пасмурный рассвет,
Лужайка не даёт ответ,
И розы, украшенье лета.

Худы, хладны, усталы ноги

Её, и губы чуть дрожат,
И слёзы жалости скользят
До подбородка в час тревоги.

А чуть приподнятая шея,

Как сломана, упала вдруг;
Как будто рядом сердца стук
Её хотел сломать быстрее.

Она, когда сошла с постели,

Не удержалась на ногах,
И на коленях, на руках
Ползла к окошку еле-еле.

Наружу выглянула в горе,

На подоконнике – рука:
«Нет на пустом холме флажка,
И паруса не видно в море.

Здесь не могу я оставаться,

И лица счастья видеть их,
Бед не боюсь я никаких;
Ведь с жизнью я могу расстаться».

Затем походкою дрожащей

Она пошла, от мук хладна,
Рыдая; наконец, она
Огромный меч взяла лежащий,

На рукоятке пальцы сжала,

И, тихо лестницу украв,
Босой ступила в зелень трав
В одной сорочке, и сказала,

Когда в ней вспыхнула надежда:

«Господь, пусть он придёт, любя;
Пусть видит: сбросила с себя
Я красно-белую одежду.

Его я встречу; ожиданье

Пусть даже длится десять лет,
Пусть на сердце кровавый след,
Но всё ж закончится страданье.

Пусть не придёт, кого я славлю,

Но я смогу придти к нему,
Что знаю, покажу ему,
И говорить его заставлю».

О Жанна! Солнца отблеск красный

Ей ноги золотом омыл,
Сорочку, складки им покрыл,
Что были, словно день ненастный.

Майлз, и Джайлз, и Isabeau,

И Ellayne le Violet,
Мэри, Constance fille de fay!
Где ж Jehane du Castel beau?

Скачет Джервез долгожданный!

Где песок лежит петлёй,
Где вода сошлась с землёй,
Слез с коня он рядом с Жанной.

Почему здесь меч разбитый?

Мэри! мы скорбим о ней;
Забери её скорей,
Но без слова над убитой.

Джайлс, и Майлз, и Джервез бравый —

В «Ледис Гард» все ждут войны;
Коль вы рыцари, должны
Лезть бесстрашно в бой кровавый.

Яблони рубить всем надо

И осины. Без труда
Сделают из них тогда
Преотличную преграду.

О, бедняжки Isabeau

И Ellayne le Violet;
Страх потери! Ведь во мгле
Там Jehane du Castel beau.

В бедной Мэри всё мертво!

Плачет Constance fille de fay!
Сколько стало грустных дней
Без Jehane du Castel beau.

Теперь и яблоки не зреют

У старых мхом покрытых стен
И падают в дернистый тлен;
На башне флаги не пестреют.

И грязный лебедь ест в охотку

Траву зелёную во рву;
Мужчина мёртвый, наяву —
Внутри гнилой текущей лодки.