Истины в моем сердце. Личная история

В ближайшие годы самое главное для нас – ставить себя на место людей, сражающихся за свои права. Мы можем бороться за права трансгендеров или за искоренение расовых предубеждений. Мы можем выступать против дискриминации в жилищной сфере или коварных иммиграционных законов. Неважно, кто мы такие, как мы выглядим и как немного, на первый взгляд, между нами общего. Правда в том, что в борьбе за гражданские права и экономическую справедливость мы все равны. Как сказал великий Байард Растин, организатор марша 1963 года на Вашингтон[51]: «Мы все – одно целое, и если мы этого не знаем, то узнаем на собственном горьком опыте».

Через несколько месяцев после того, как Крис и Сэнди поженились, я ехала на мероприятие в некоммерческую организацию под названием «Калифорнийский фонд», которой руководил мой друг Роберт Росс, филантроп, занимавшийся проблемами здравоохранения. Штаб-квартира фонда располагалась в красивом современном здании, и во время моего пребывания на посту генерального прокурора мы часто использовали ее для проведения крупных мероприятий. В тот день тема для обсуждения была неожиданной для повестки дня генерального прокурора. Я собиралась поговорить о проблеме прогулов в начальной школе и инициировать дискуссию по способам ее решения.

Когда я только начала работать в должности генерального прокурора, то сообщила своим сотрудникам, что вопрос о прогулах в начальной школе должен стать одним из наших приоритетов. Те, кто не знал меня лично, должно быть, подумали, что я шучу. С какой стати высшее должностное лицо правоохранительных органов штата заботит то, ходят ли семилетние дети в школу? Но те, кто уже работал со мной какое-то время, знали, что мои намерения вполне серьезны. Введение общегосударственного плана по борьбе с прогулами на самом деле было одной из основных целей, которые я ставила перед собой, когда баллотировалась.

Еще находясь в должности окружного прокурора, в своей работе по предупреждению преступности я уделяла много внимания наблюдению за жизнью осужденных после совершения правонарушения. Так, программа «Снова на верный путь» должна была помочь молодым людям избежать тюремного заключения и тех последствий, которые влечет за собой осуждение за уголовное преступление. Но эффективность превентивных мер, которые мы могли бы принять как общество (и как страна), чтобы с самого начала обеспечить безопасность детей, заботила меня не меньше. Я хотела определить ключевые моменты в жизни ребенка, когда наше вмешательство может изменить ситуацию к лучшему.

Именно тогда я начала собирать воедино разрозненные данные, которые приводились в различных исследованиях. Первые замечания касались важности умения читать в третьем классе. Исследования показывали, что окончание третьего класса является важной вехой в обучении. До этого момента учебная программа строится вокруг обучения детей чтению. Если ребенок не умеет читать, он не сможет учиться дальше и начнет отставать еще больше, месяц за месяцем и год за годом, – что практически неизбежно ведет его к бедности. Двери в наполненную возможностями жизнь закрываются перед ребенком уже тогда, когда его рост едва достигает четырех футов. Я считаю, что, если ребенок остается без образования, это равносильно преступлению.

В то же время мое внимание было приковано к показателям, демонстрировавшим резкий рост количества убийств как в самом Сан-Франциско, так и в о́круге. Эта проблема будоражила лидеров по всему региону, как внутри правительства, так и вне его. Шло активное обсуждение способов ее решения. Изучив все данные, мы выяснили, что более 80 % заключенных были выпускниками средней школы.

Я отправилась к начальнику школьного округа, замечательной женщине по имени Арлин Акерман, и спросила ее о проценте отсева из средней школы. Она рассказала, что значительная часть старшеклассников, прогуливающих занятия, пропускала уроки еще в начальной школе – неделями, а то и месяцами. Для меня это прозвучало как призыв к действию. Связь была совершенно очевидной. Легко предугадать путь ребенка, который начал прогуливать уроки, когда еще был маленьким. Такой ребенок становится бродягой, а затем мишенью для вербовщиков в банды, а затем молодым наркокурьером и, наконец, совершает насилие (или становится его жертвой). Если ребенка нет в начальной школе, где ему самое место, то позже, скорее всего, он будет в тюрьме, в больнице или морге.

Некоторые из моих советников беспокоились, что борьба с прогулами не станет популярной темой. И даже сегодня многие не ценят моих намерений в сфере школьного образования. Они считают, что моя мотивация заключается в том, чтобы засадить родителей, хотя, конечно, это никогда не было моей целью. Наши усилия были направлены на то, чтобы подключить родителей к ресурсам, которые могли бы помочь им вернуть своих детей в школу. Мы старались поддерживать родителей, а не наказывать их – и в подавляющем большинстве случаев нам это удавалось.