Истины в моем сердце. Личная история

Я была новичком в Вашингтоне и пока еще изучала, как все работает. Тот эпизод научил меня тому, что звонить министру внутренней безопасности – напрасная трата сил. Нам был нужен закон. Первым законопроектом, который я внесла в Сенат, был закон «О доступе к адвокату» (Access to Counsel Act), который запрещал федеральным чиновникам отказывать в связи с адвокатом любому задержанному, пытающемуся въехать в Соединенные Штаты. Мы вели тяжелую борьбу, осложненную политическими обстоятельствами того времени.

Через четыре дня после того, как был введен запрет на въезд, право претендовать на место в Верховном суде, освободившееся после смерти Антонина Скалии почти год назад, получил Нил Горсач. Президент Обама со своей стороны номинировал на эту должность весьма уважаемого окружного судью Меррика Гарленда. Но в беспрецедентной демонстрации партийной обструкции республиканцы отказались провести даже одно слушание по его кандидатуре. В своих начинаниях они немало преуспели. Горсач был утвержден Сенатом в апреле 2017 года, снова сместив баланс сил в суде в сторону консервативных судей. Пятнадцать месяцев спустя судья Горсач отдал свой решающий голос в голосовании, результатом которого стало одно из самых позорных решений в новейшей истории суда: речь шла о решении поддержать президентский запрет на въезд в страну.

Глава 6. Мы выше этого

Шестнадцатого февраля 2017 года я впервые выступила с речью в Сенате Соединенных Штатов. Это был унизительный опыт. В последние годы Сенат переживал кризис и славился своей пристрастностью. Будучи оплотом справедливости в былые времена, теперь он часто представлял собой что угодно, но только не его. И все же, пока я выходила на трибуну, мне вспоминались легендарные сенаторы, которые добивались здесь необычайных результатов. Именно здесь родился Новый курс и была спасена экономика. Именно здесь были приняты программы социального обеспечения, а позже – программы медицинского страхования. Закон «О гражданских правах» (The Civil Rights Act), закон «Об избирательных правах» (The Voting Rights Act), Война с бедностью[59] (War on Poverty) – их авторы сражались и побеждали здесь, в этом зале. За моим столом в Сенате некогда сидел Юджин Маккарти, инициировавший принятие закона «Об иммиграции и гражданстве» (The Immigration and Nationality Act) 1965 года, согласно которому прекращалось квотирование и устанавливались правила воссоединения семей иммигрантов.

Я начала свою речь именно так, как могли бы ожидать те, кто меня знает:

– Прежде всего я выступаю сегодня с чувством благодарности ко всем людям, которые стоят за нами. Для меня все начинается с моей матери, Шамалы Харрис.

Я рассказала ее историю иммиграции, историю ее самоопределения, историю, которая сделала нас с Майей американками.

– Знаю, что сегодня она смотрит на нас сверху. И наверняка говорит: «Камала, что у нас происходит? Мы должны отстаивать свои ценности!»

Не стесняясь в выражениях, я говорила о беспрецедентной серии действий исполнительной власти, предпринятых в первые недели правления администрации, которые ударили по нашим иммигрантским и религиозным общинам. Эти действия были подобны холодному душу и «вселили страх в сердца миллионов добрых, трудолюбивых людей».

Я говорила о том, как сильно это повлияло на штат Калифорния, потому что считаю, что Калифорния – это Америка в миниатюре. Я объяснила, что у нас живут фермеры, сварщики и техники, республиканцы, демократы, независимые политики, защитники окружающей среды, а также больше иммигрантов (как легальных, так и нелегальных) и ветеранов, чем в любом другом штате. Когда дело дошло до программы DACA, я повторила то, что сказала на слушании по утверждению кандидатуры Келли: мы обещали участникам программы, что не будем использовать личную информацию, которую они дали, против них самих, и не можем отказаться от обещания, данного этим детям и их семьям.

Как человек, всю жизнь проработавший в прокуратуре, и как бывший генеральный прокурор крупнейшего штата в стране, я заявила, что запрет на въезд мусульманам и политика администрации в отношении иммигрантов в целом представляют реальную угрозу общественной безопасности. Вместо того чтобы обеспечивать нашу безопасность, правоохранители предпринимают дополнительные рейды. Президентские указы вызывают страх.

– Именно по этой причине, как показывают исследования, латиноамериканцы, ставшие жертвами преступления, на 40 % реже звонят 911, чем другие граждане. Атмосфера страха загоняет людей в подполье. Они боятся заявлять о преступлениях против себя или в отношении другого лица. Все меньше и меньше потерпевших сообщают о преступлении и все меньше свидетелей выступают в суде.

Я также говорила об экономических последствиях, отметив, что иммигранты составляют 10 % рабочей силы Калифорнии, и доля валового внутреннего продукта штата, в производстве которой участвуют эти люди, равна 130 миллиардам долларов.