Истины в моем сердце. Личная история

– Но если у этого родителя есть четырехлетний ребенок, что вы собираетесь делать с ребенком?

– Ребенок, согласно закону, поступает в ведение министерства здравоохранения, а также социальных служб, которые обеспечивают ему уход и опеку.

– Он будет разлучен с родителями. И тогда мой вопрос…

– Точно так же, как это происходит у нас в стране ежедневно.

– Итак, он будет разлучен с родителями, и тогда мой вопрос таков: когда вы разделяете детей и родителей, есть ли у вас протокол о том, как это должно быть сделано, и обучаете ли вы людей, которые забирают ребенка у родителей, тому, как сделать это наименее травматичным способом? Надеюсь, вы действительно обучаете своих сотрудников, и поэтому я прошу вас предоставить нам информацию о том, как вы обучаете людей и каковы протоколы процедуры отделения ребенка от его родителя.

– Я с удовольствием предоставлю вам информацию об обучении, – ответила она, хотя обещания своего так и не выполнила.

В очередной раз Нильсен сделала ложное заявление, содержания которого придерживалась на протяжении всего слушания:

– Повторяю, у нас нет намерения разлучать детей с родителями. Наша политика заключается в том, что в случае нарушения закона мы будем преследовать человека в судебном порядке. У него есть возможность пройти через пункт прибытия, а не пересекать границу нашей страны нелегально.

А теперь давайте назовем вещи своими именами. Белый дом и министерство внутренней безопасности использовали детей (маленьких детей) в качестве пешек в глубоко ошибочной и бесчеловечной игре, которая называется политикой сдерживания иммиграции. Генеральный прокурор Сешенс признал это, причем с гордостью, цитируя Священное Писание, и оправдал жестокое обращение. «Лица, нарушающие закон нашей страны, подлежат судебному преследованию. Я хотел бы отослать вас к апостолу Павлу и его ясной и мудрой заповеди в Послании к Римлянам 13: “Противящийся власти противится Божию установлению”», – заявил он, по-видимому, опуская или забывая, в чем состоит учение Христа.

В качестве дополнительной дозы жестокости Сешенс отменил право женщин и детей на получение убежища по причине домашнего насилия.

Я часто представляю структуру нашей демократии как конструкцию, стоящую на четырех опорах: три независимые, равноправные ветви власти и свободная, независимая пресса. По мере того как разворачивался весь этот ужас, пресса неустанно трудилась, защищая наши истинные ценности. Целые команды репортеров ехали к южной границе, снимали, регистрировали события и сообщали о них в режиме реального времени. Они показывали американцам, что происходит на самом деле, и способствовали осознанию кризиса нашими гражданами, находившимися под собственной крышей. Ежедневные яркие репортажи вдохновили людей на выражение общего протеста, который в конечном итоге вынудил администрацию отступить, по крайней мере временно.

Двадцатого июня 2018 года президент подписал указ, положивший конец практике разделения семей. Но история на этом не закончилась. Вместо того чтобы разделять семьи, администрация перешла к другим действиям, которые состояли в том, чтобы бросать семьи за решетку на неопределенный срок. На момент написания этой книги тюремное заключение невинных детей остается политикой Соединенных Штатов. Дети продолжают жить в разлуке со своими родителями. И мы все еще встречаем заголовки вроде такого (из Texas Tribune): «Иммигрантов-младенцев обязали явиться в суд в одиночку».

В жаркий сухой день в конце июня я посетила Центр содержания беженцев Отай Меса, расположенный недалеко от границы между Калифорнией и Мексикой. Я повидала много тюрем. Отай Меса ничем от них не отличался. Чтобы попасть на объект, окруженный сетчатыми заборами и колючей проволокой, придется пройти через несколько контрольно-пропускных пунктов. Одни ворота открываются, вы проходите – они закрываются прежде, чем откроются следующие, и так далее. У любого, кто попадает сюда, создается впечатление, что он изолирован от остального мира.

Оказавшись внутри, я встретилась с матерями, которые были разлучены со своими детьми. На них были синие комбинезоны с надписью «задержанный», выведенной печатными буквами на спине. Я попросила охранников позволить нам поговорить наедине. Они отошли метров на двадцать, пока я расспрашивала матерей об их переживаниях и приходила к осознанию глубокой травмы, которую они пережили.

Ольга рассказала, что почти два месяца не видела своих четверых детей (семнадцати, шестнадцати, двенадцати и восьми лет) и даже не знает, где они. Она бежала от домашнего насилия из Гондураса в Мексику. Там она попала в приют Тапачула, где узнала о караване, который помогает беженцам добраться до Соединенных Штатов. Ей сказали, что это не будет ничего стоить, и ее высадят в Тихуане, прямо возле границы. В пути ее и детей обеспечивали едой и предложили помочь в процессе получения убежища. Они летели самолетом, затем ехали поездом и автобусом, а иногда шли пешком, хотя часто удавалось поймать машину. Люди предлагали помощь по дороге.