Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Под этим углом зрения Р. Люксембург анализировала внутренний механизм всеобщей стачки, выделяя прежде всего взаимодействие политической и экономической борьбы как своеобразный, порожденный русской революцией, метод подтягивания отсталых слоев пролетариата к его авангарду, к марксистской партии.

Это взаимодействие и есть развитие революционной ситуации. Только в насыщенной атмосфере протеста, накопленного в общественных низах, каждый маленький, частичный конфликт способен разрастись до размеров всеобщего взрыва. Поэтому движение революции носит отнюдь не прямолинейный характер: прогресс состоит «не в том, что исчезает экономическая начальная стадия, а скорее в той быстроте (Р. Люксембург сравнивает серию стачек до 1905 г. и серию стачек в 1905 г. – Г.А.), с которой пробегается вся шкала проявлений политического характера, и в высоте того крайнего пункта, которого достигает массовая стачка»[185]. «Причина и следствие поминутно меняются здесь местами»[186], превращая повседневные социальные конфликты в революционной обстановке в своеобразный период стачечной борьбы, «быть может, охватывающий десятки лет»[187].

Попытка Р. Люксембург генерализировать всемирно-исторический опыт 1905 – 1907 гг. в понятии всеобщая стачка была воспринята рядом исследователей как стремление обойти вопрос о вооруженном восстании. Мы еще вернемся к этому вопросу в связи с анализом проблемы соотношения стихийности и сознательности, как она ставилась Р. Люксембург. Тогда яснее станут также слабые стороны ее взгляда на восстание. Но раньше всего и с полной определенностью следует подчеркнуть, что это слабости революционной концепции, не исключавшей вооруженного восстания как средства борьбы и необходимого условия победы революции. Нечего и говорить о том, что Р. Люксембург всегда был чужд реформистский подход к вопросу о революционном насилии вообще[188]. И тем не менее отдельные историки настаивают на том, что Р. Люксембург, считая политическую стачку «последним, крайним средством борьбы», пришла в результате к отрицанию «необходимости вооруженного восстания»[189]. Следует добавить, что эта точка зрения проникла из исследовательской литературы и в некоторые учебные пособия[190]. Естественно, что это встретило возражения[191].

Как же обстояло дело в действительности? Все многообразие, все богатство различных стачечных форм, подчеркивала Р. Люксембург, усиленно формирует классовое сознание, непосредственно подводя пролетариат к высшим формам революционной активности. Только как результат чисто механического взгляда на историю может явиться на свет заключение, что сознание, необходимое пролетариату для окончательной победы, способно сформироваться вне и независимо от хода классовой борьбы, вне и независимо от опыта отдельных, порой неудачных вооруженных выступлений. В московских событиях, подытоживших 1905 год, Р. Люксембург увидела «логическое развитие и будущность революционного движения в целом: его неизбежное заключение в виде открытого восстания»[192].

Вот ее рассказ немецким рабочим о русских событиях: «Вы не должны представлять себе всеобщую забастовку в виде простого повторения того, что уже было; революционное движение непрестанно развивалось и поднимало пролетариат все выше и выше… Российский пролетариат осознал, что для того, чтобы свергнуть самодержавие, недостаточно провести всеобщую забастовку, но что раньше или позже придется решить вопрос о народном восстании против носителей самодержавного режима и довести революцию до конца. Весь ход революции показывает, насколько она отличается от всех прежних революций. Те революции представляли собой кратковременные уличные бои, продолжавшиеся несколько часов или дней. Теперь, когда судьба находится в руках народных масс, революция является долгим тяжелым процессом»[193].

С точки зрения такого рода перспективы Р. Люксембург доказывала в полемике с меньшевиками, что декабрьское выступление рабочего класса не было «преждевременным», что оно было необходимо не только тактически[194], но и исторически. Победоносное восстание, писала она, «сможет состояться не иначе, как пройдя через школу целого ряда подготовительных частичных восстаний, которые, в силу своего характера, могут приводить к частичным внешним „поражениям“ и, рассматриваемые каждое в отдельности, могут казаться „преждевременными“»[195].