Историческая традиция Франции

Появилось, действительно, немало работ, где творчество просветителей, их книги, да и культура Просвещения в целом рассматриваются как «объект потребления», в центре внимания оказываются «книжный рынок», полиграфический «бизнес», наконец – «производство культуры» и рост этого «производства». Отчетливая тенденция к «дегероизации», а заодно и деидеологизации Просвещения выражена в так называемых диффузионистских работах, где на первое место выходит роль техники, прежде всего полиграфической, значение появления новых форм и способов распространения знаний и идей, в общем – действие «множителя» информации, по афоризму академика Шоню.

Энциклопедический труд самого академика великолепно совмещает оба аспекта – «дегероизации» и «технизации» Просвещения. Пьер Шоню допускает позитивность политических идей Просвещения лишь «в той мере, в какой они укладываются в пределы умеренного эмпирического реформизма». И в этом плане, по его словам, «до 1762 года – ни единой фальшивой ноты».

Что случилось в 1762 г.? «Руссо вновь, и куда более энергично обращается к гипотезе “договора”… От вершин, достигнутых научной строгостью Монтескье, он обратил европейскую политическую мысль в сторону утопии». Эта утопия явилась «средством выражения преждевременных (sic!) претензий мракобесов и ретроградов от эволюции», придав «архаичность и профетический дух» Французской революции. «В брешь, пробитую “Общественным договором”, хлынул поток утопий, отяготивший эпоху Просвещения реакционной и рецессивной (дегенеративной. – А.Г.) идеологией».

Итак, радикальное течение Просвещения, родоначальником которого он считает Жан-Жака Руссо, представляло, по Шоню – «ядовитый нарост на теоретико-дедуктивной ветви конструктивных политических размышлений просветителей»[709].

Стремление отделить радикальное течение от Просвещения, противопоставив политическому и философскому радикализму умеренность просветительства как культурно-исторического явления – отражает консервативную тенденцию, развивавшуюся в последние десятилетия ХХ в., после «майских баррикад» 1968 г. Но очень сомнительно, чтобы общественное мнение современной Франции могло бы отказаться от такой сакральной фигуры, как Жан-Жак, а историография Просвещения позволила бы себе разорвать целокупность последнего на «конструктивную» и «рецессивную» части.

Консервативная тенденция в определенной мере является реакцией на прямо ей противоположную. Еще в ХIХ в. утвердилось социалистическое «прочтение» Просвещения. Родоначальником его во французской историографии стал Андре Лиштанберже со своим сочинением «Социализм в ХVIII веке»[710]. Выявлению преемственности между классиками Просвещения и социалистическими проектами ХХ в. уделялось большое внимание в СССР. В самой Франции издательством ФКП «Эдисьён сосиаль» в целях социалистического воспитания трудящихся выпускалась серия «классики народа»: из полусотни вышедших томов двадцать были посвящены авторам ХVIII в.

Со своей стороны, критики Просвещения использовали отстаивавшуюся классиками марксизма и их последователями преемственность своих идей с наследием Просвещения (в соединении с диктаторско-террористической трансформацией демократических принципов и банкротством социалистических проектов в СССР) для разоблачения «тоталитаризма» Просвещения[711]. Пыл этой обличительной кампании во Франции придало выступление «ревизионистов» во главе с Франсуа Фюре против утвердившегося в период Третьей республики культа Революции.

Следствием явилось известное затухание интереса к радикальному течению общественной мысли Франции ХVIII в.; заметным исключением оказались работы по социальной истории Просвещения (Роберт Дарнтон и его французские последователи), в которых реконструировался социальный облик рядовых представителей радикального направления как маргинальной части литературного мира конца ХVIII в. – журналистов, артистов, художников, перебивавшихся, в отличие от классиков Просвещения, случайным заработком и живших впроголодь.

Реанимация интереса к радикальному течению и радикализму Просвещения связана с полемикой между Дж. Израелом и профессором Университета Гренобль-Ш Ивом Ситтоном[712] о последователях Спинозы во французском Просвещении. Первый возвеличивает критический рационализм и материалистический детерминизм, второй яростно критикует спинозизм как антипод человеческой свободы. Поиск основ модерности в спинозизме радикального Просвещения вызвал крайне сдержанное, нередко негативное отношение в новейшей историографии.