Историческая традиция Франции

В идущей от Хинкмара традиции происходила контаминация иного рода, чем в традиции Сен-Дени – совмещение ритуалов крещения и коронации. Письменные источники указывали лишь на крещение Хлодвига, который был к тому времени избранным королем своего народа. По Хинкмару, Хлодвиг был коронован Ремигием, что подразумевало определенные следствия. Как резюмировал Марк Блок, целью прелата было не только «утвердить главенство реймсской церкви», но и установить «контроль церкви над монархией». Сама структура обряда коронации позволяла сторонникам прерогативы церковной власти формулировать довод: «Тот, над кем совершается помазание, ниже того, кто совершает это помазание»[465].

И основатель «реймсской религии» (выражение Ренана) откровенно пользовался этим аргументом. «Именно помазанию, деянию епископскому и духовному, а не земному вашему могуществу обязаны вы вашим королевским достоинством», – писал он Карлу Лысому. Значение помазания было уже усвоено королевской властью, которая вкладывала в обряд свой смысл. Избранный по обычаю франков королем в ноябре 751 г., Пипин в мае 752 г. торжественно короновался и был помазан на царствие Св. Бонифацием. Подчеркивая значение этого акта для легитимации новой династии (Каролингов), «узурпатор» Пипин торжественно заявлял, что «сим помазанием возвело нас божественное Провидение на престол»[466].

Подменяя акт народного избрания эманацией Божьей воли, священнодействие бесконечно возвышало помазанника над подданными. Он становился посредником между людьми и Богом, между земным и небесным царствиями, как бы «соправителем Христа»[467]. Помазание сулило прямую дорогу в рай. Вместе с тем ритуал символизировал определенную зависимость (реальная степень которой постоянно менялась) коронованных правителей от священнослужителей. Возникавшее в результате обряда «царственное священство» светской власти оказывалось, следственно, амбивалентным – возвышающим и обязывающим.

Характерно пророчество Ремигия, предсказывавшее (по Хинкмару), что династия Хлодвига «будет одерживать победы над всеми народами, пока останется на пути истины и веры». Если же правители «пренебрегут Церковью и нанесут оскорбление Богу», королевству грозят потрясения и смена династии. Об этом пророчестве станут часто вспоминать в потрясениях Столетней войны[468].

Со ссылкой на Ремигия появляется термин «rex christianissimus», «христианнейший король». Войдя в историческую традицию, понятие сделалось своего рода эталоном для правителей королевства (le roi très-chrétien). Король франков оказался первым среди варваров государем, принятым в лоно Церкви[469], на основании чего Святым Престолом было признано особое место страны как «старшей дочери Церкви». А на правителя Франции норматив «христианнейшего» накладывал особые обязательства, прежде всего заботу о благополучии Церкви. Кодекс королевского поведения предполагал набожность и благочестие, так чтобы подданные могли гордиться отменными свойствами своего государя. Постепенно эталон королевской религиозности становился признаком особой природы и высокого статуса самого государства, превращаясь в идеологию избранничества.

Хлодвиг уже в хронике Григория Турского уподоблялся своим крещением Константину, возродившему Римскую империю. Через века тема получила свое развитие, отражая надежды, которые возлагала Церковь на франкских королей, и одновременно возвеличивая последних. Согласно хронике Флодоарда «Historia Ecclesiae Remensis» (Х в.), каноника Реймсского собора, Ремигий при крещении заповедывал королю франков, что его королевство «предназначено Богом защищать Римскую Церковь, единственную настоящую Церковь Христа», что однажды оно станет «самым великим среди королевств» и охватит все пространство Римской империи, «подчинив все народы своему скипетру». И пребудет это королевство «до конца времен». В хронике, составленной аббатом реймсского монастыря Робертом ок. 1118 г. («Roberti Monachi historia Hierosolymitana»), франки как истинно христианский народ заменяли библейских евреев, оказываясь «святым народом»[470].

«Между 1150 и 1250 гг., – пишут Дефо и Птите, – французское королевство утвердится и упрочится в своих обрядах и своей идеологии. Король франков станет королем Франции и провозгласит себя самым могущественным на Западе. Закрепится память о Хлодвиге. Наиболее официальная из версий его жизни будет составлена на вульгате, что расширит ее распространение»[471]. Собственно ритуал формирующейся «королевской религии» восходил к крещению Хлодвига (который при крещении получил имя Людовика: Clodoveus – Ludovicus). Легендарные атрибуты этого акта становились регалиями королевства, возвышавшими его в силу божественного происхождения над другими. Важнейшей реликвией стал сосуд со священным елеем.