Историческое образование, наука и историки сибирской периферии в годы сталинизма

По состоянию на 1 января 1941 г. заочников исторического факультета ТомГПИ насчитывалось 513 человек. Всего студентов-заочников по институту было 1578 человек (историки в нем составляли 32 % контингента, столько же, сколько на физико-математическом и естественном факультетах вместе взятых[103]).

По состоянию на 1939 г. на заочном отделении ИГПИ обучалось 980 человек, из которых 372 (39 %) было на историческом отделении (абсолютное большинство студентов), у литераторов – 331 человек, на физмате – 179 и т. д.[104]

Развернувшаяся на протяжении 1930 – начала 1940-х гг. сеть педагогических учебных заведений в Сибири с организованными в них историческими факультетами и отделениями позволила снять остроту проблемы подготовки учительских и педагогических кадров историков для школ, техникумов, училищ и прочих средних учебных заведений Сибири. На всем протяжении довоенного десятилетия оставался нерешенным только вопрос о восстановлении исторического образования в сибирских университетах – Томском и Восточно-Сибирском (Иркутском). Развитие региона требовало постоянного увеличения количества историков, в том числе и для вновь открываемых или расширяемых непедагогических вузов (медицинских, технических, промышленных, строительных и т. п.) для работы на кафедрах общественно-политических наук, формировавшихся частично из числа историков (кафедры марксизма-ленинизма, политэкономии, исторического и диалектического материализма и т. п.), для музеев, просветительных и научных учреждений и организаций, партийных и советских органов и т. п. Более того, разветвленная сеть педагогического образования нуждалась в притоке преподавательских кадров высшей квалификации, которых так не хватало на исторических кафедрах в те годы, и проблема повышения качественного и квалификационного потенциала исторических факультетов и отделений оставалась острой.

За те годы, которые прошли с момента издания Наркомпросом РСФСР приказа об открытии исторических факультетов и постановления 1934 г. «О преподавании гражданской истории в школах СССР», не было сделано абсолютно ничего, чтобы воплотить эти решения в жизнь и открыть в Томском и Иркутском университетах исторические факультеты. Данный вопрос неоднократно поднимался учеными советами и дирекциями университетов перед Наркомпросом РСФСР, но каждый раз комиссариат не доводил его решения до конца. Причины здесь были комплексные, но важнейшая из них – невозможность обеспечить университетские исторические факультеты необходимым количеством преподавателей с учеными степенями и званиями, которых и так не хватало для пединститутов (прежде всего профессоров и докторов наук, которых в Сибири не было вовсе на протяжении 1930-х гг.). Практически полное отсутствие профессиональных историков на территории азиатской части РСФСР в довоенный период, нехватка их даже в регионах европейской части СССР, где также происходил процесс восстановления исторического образования в вузах, а также нежелание многих ехать за Урал делали практически невыполнимой задачу привлечения для работы в университетах Томска и Иркутска квалифицированных историков.

Лишь в самом конце довоенного периода, с последнего предвоенного 1940/41 учебного года в университетах были все-таки восстановлены исторические факультеты, которые в 1941 г. были дополнены филологическими отделениями и преобразованы в историко-филологические факультеты (ИФФ). Их становление проходило уже в условиях военного времени, и большая часть аспектов их развития (студенческий контингент, формирование профессорско-преподавательского состава, направления научной деятельности, политико-воспитательная и идеологическая работа) была обусловлена экстремальными условиями военного времени.

Довоенные годы были отмечены чередой политических процессов, масштабным интеллектуальным и профессиональным прессингом и политическими репрессиями, направленными на все население страны в целом и на высшую школу в частности. Не миновала эта участь и историков, поскольку именно они в силу своей профессиональной специфики, как никакие иные представители научно-образовательной корпорации, находились в самой гуще идеологической борьбы.

Ряд специфических факторов сибирской высшей школы: периферийное положение учебных заведений, провинциальный характер образовательной деятельности и исследовательских направлений, отдаленность и отстраненность от крупных научно-образовательных центров страны, молодость сибирских исторических институций и малочисленность профессиональных историков, – все это привело к тому, что трагические события довоенного десятилетия (прежде всего второй половины 1930-х гг.) не получили широкого размаха, как это имело место в крупных городах европейской части СССР.