Истории будущего

Опираясь на эти простые суждения о том, как сложилось наше изменчивое чувство времени, можно попытаться построить умозрительную модель мышления о будущем в древнейших человеческих сообществах.

Ранний период человеческой истории, от эволюции Homo sapiens несколько сотен тысяч лет назад до конца последнего ледникового периода около десяти тысяч лет назад, часто называют «каменным веком» или «эрой палеолита». Но я предлагаю называть эту пору «основополагающей», поскольку именно тогда закладывались социальные, культурные, технологические и моральные основы дальнейшего развития человечества. Археологические и антропологические исследования показывают, что большинство сообществ той эпохи составляли малые группы, численностью не превосходившие большую семью. Люди кочевали по хорошо изученным территориям, охотились и собирали средства к существованию, используя непрерывно развивавшиеся технологии, которые передавались из поколения в поколение и точно подстраивались под окружающую среду. Технологические новшества и давление климата, который тоже менялся, побуждали отдельные группы уходить дальше, в новое окружение, расселяться на просторе от тропических лесов до арктической тундры, и в результате через несколько сотен тысяч лет люди расселились по всем континентам Земли, кроме Антарктиды.

Десять тысяч лет назад, в конце «основополагающей» эры, на Земле насчитывалось, похоже, менее шести миллионов человек, которых можно было встретить на всем пути от Южной Африки до Сибири и по всей Америке¹⁶⁸. В отличие от сегодняшнего урбанизированного мира восьми миллиардов человек, разделенных почти на двести национальных государств, тот мир состоял из десятков тысяч крохотных сообществ, каждое из которых имело собственную территорию, традиции и технологии и контактировало разве что с редкими соседними населенными пунктами. Подобно современным охотникам-собирателям, древние общины, по всей видимости, встречались с соседями всего один или два раза в год – для обмена подарками, идеями, обрядовыми практиками, историями, знаниями, людьми и генами. Эти древние аналоги Олимпийских игр означали, что каждого человека той поры ожидали встречи с несколькими сотнями людей за всю жизнь, а еще ему открывались иные культурные, ритуальные, технологические и языковые традиции. Впрочем, многолюдные скопления отмечались только в пору изобилия, когда хватало пищи, чтобы прокормиться с небольшой территории – например, на промысле лосося на северо-западе Северной Америки или при миграции оленей на юге Франции в конце последнего ледникового периода.

Хотя между соседними группами происходил обмен информацией, наибольшее значение имели локальные знания, из-за чего сообщества той эпохи основания были чрезвычайно разнообразными. Накопленные и испытанные многими поколениями, передаваемые в рассказах, песнях и ритуалах, иногда доступные соседям, эти местные знания были практическими, эмпирическими, подробными, точными и, во многих смыслах этого слова, научными. В Австралии до европейской колонизации, как пишет антрополог Дебора Берд Роуз, «главным элементом бытия выступали не технологии и не труд, а знания». Эти знания охватывали «расположение ресурсов, источников воды, экологические процессы, типы рельефа, сезонную изменчивость, поведение животных, циклы роста, а также виды растений и животных, пригодных в качестве технических изделий, продуктов питания, лекарств и «табака». Большая часть знаний распространялась через песни и рассказы»¹⁶⁹.

Смею предположить, что знание являлось главным источником социальной власти в «основополагающую» эпоху. В богатстве или силе принуждения различий почти не наблюдалось, зато все малые сообщества обладали массивами тайных знаний, доступными лишь отдельным лицам, и это обстоятельство могло усугублять различия в силе и положении¹⁷⁰. Возможно, что специальные знания о будущем также ограничивались подобным образом¹⁷¹.

Представления о времени и будущем в «основополагающую» эпоху