История античной философии

Сами стоики понимали чрезмерность своего интеллектуализма в этической сфере. Они, например, указывали на то, что их идеал «мудреца» – человека, который бы вполне осуществил все требования стоической морали – на практике не осуществим. Поэтому с течением времени стоики добавили к своим исходным этическим рассуждениям, пропитанным прямолинейным рационализмом, другие размышления, в которых содержалась компромиссная уступка традиционному пониманию сущности этики. Таким образом, у стоиков возникла некая прикладная этика. В области этой прикладной этики теоретический критерий, отличающий нравственность от безнравственности как разумность от безумия (без признания степеней), фактически заменяется критерием практическим, в различии между нравственностью и безнравственностью признающим наличие степеней. Тем самым фактически признается категория совершенствования, т.е. постепенного приближения к определенной цели (в данном случае – к достижению нравственного идеала), что, очевидно, для укрепления нравственного образа жизни необходимо. Как для излечения от физических недугов необходимо время, так и для преодоления нравственных недугов тоже необходимо время, а значит – постепенность.

Эта двойственность стоической этики (теоретическая плюс прикладная) есть следствие наличия в ней двух аспектов – индивидуалистического и общественного. Ведь с индивидуалистической точки зрения этика стоиков – это этика киников, в которой основной мыслью было освобождение индивида от всех зависимостей от внешнего влияния, прежде всего со стороны общества. Отсюда и убеждение киников в необходимости предоставить индивиду исключительное право самому распоряжаться своей жизнью, вплоть до признания естественности самоубийства (если, например, старческие немощи или болезни делают бессмысленным продолжение жизни). Сущность этих рассуждений сводится к отвлеченному теоретизированию на тему о возможности для индивида изолировать самого себя от тягот общественной жизни и довольствоваться свободой управления себя самим собой, и только. Этики в тесном смысле, т.е. этического кодекса, регулирующего отношения индивида с другими членами общества, тут нет. Поэтому этика стоиков и не могла быть исчерпана одним киническим наследием, но должна была быть дополнена выявлением смысла общественной жизни и выработкой правил её регулирования.

Человек обязан подчинить свое поведение требованиям общественного благополучия.

Этот аспект этического учения стоиков оказался самым плодотворным и объективно самым ценным вообще в их философском творчестве. Основными категориями, на которых основывались их рассуждения здесь, были «солидарность» всех членов человеческого общества, «равенство» всех людей, «долг» индивида перед обществом (общественные обязанности должны осуществляться прежде забот о самом себе). Естественное следствие из этих категорий – обязанность для человека подчинить свое поведение требованиям общественного благополучия и человеколюбиво относиться к ближнему.

Нигилистическому (по отношению к обществу) индивидуализму киников противопоставляется собственно стоический универсализм, дошедший даже до идеи о всеобщем братстве людей. Национальные и социальные различия сглаживаются и, в идеале, аннулируются. Как следствие, национальные государства должны исчезнуть и уступить место одной вселенской общности, в которой в братском единстве и равенстве будут жить все граждане – «Mundus est nobis patria». Конкретные этические правила, вытекающие из этих общих установок, совпадают – иногда даже по словесным формулировкам – с традиционными нравственными нормами, вытекающими из максимы, присущей религиозному мировоззрению – не делай другому того, чего не хочешь себе. При этом стоики подчеркивали необходимость наличия в душе человека, пытающегося осуществлять нравственный образ жизни, соответствующего настроения, без которого внешне нравственные поступки истинной нравственной ценностью обладать не могут в принципе.

В этой обусловленности нравственного характера поступка нравственным мотивом можно констатировать момент сходства стоической этики и этики христианской. Но это сходство не следует преувеличивать (что зачастую делается). Цель стоической этики – счастье человека в этой, наличной земной жизни. И как ни облагорожено это стоическое понимание счастья включением в себя необходимости осуществления общественного долга (ради преодоления индивидуалистического понимания счастья как изоляции от общества), но все же это понимание не выходит за рамки натурализма. Цель же христианской этики – осуществлять поступки в этой земной жизни в соответствии с нормами, предписанными Богом, ради спасения души, следствия которого могут проявиться только в будущей, загробной жизни. А это уже принципиально другой тип мировоззрения, это супранатурализм, исключительно религиозный тип понимания смысла жизни и, как следствие, понимания смысла нравственного поведения.

Эпикуреизм