Читаем История античной литературы полностью

Особый интерес к исторической легенде был связан, по-видимому, с тем обостренным чувством важности каждого момента в жизни общины, который был характерен для римского миропонимания, отразившегося в древнейшей религии римлян. Этой религии свойственна исключительная конкретность. Для каждого акта деятельности человека существовали свои божества: почитались, например, боги первой вспашки земли, посева, жатвы, хранения семян и т. п.

В религиозных формулах и молитвах эти божества перечисляются в строгом порядке, в соответствии с последовательностью тех действий, которыми каждый из них управлял. Так, одна из древнейших коллегий жрецов — Арвальские братья — во время рубки деревьев в священной роще обращалась поочередно с молитвой к богиням: Деферунде (падения дерева), Коммоленде (рубки) и Адоленде (сжигания). Богини перечислялись в строгой последовательности, в соответствии с этапами производимой работы.

Чтобы достигнуть успеха в том или ином деле, нужно было, согласно верованиям римлян, обратиться к богам в правильно угаданный, наиболее важный момент, чтобы во время получить помощь. Каждый день обладал как бы своим особым обликом, и каждый человек имел свою собственную богиню судьбы (Фортуну). Так, существовали: Фортуна Цезаря, Красса, Помпея и т. д. Очень рано (в IV в. до н. э.) в Риме появились скульптурные портреты, лишенные идеализации, столь свойственной греческому искусству. Появление подобных бюстов объясняется существовавшим у римлян обычаем снимать восковые маски с умерших. Эти маски хранились в знатных семьях и выносились во время траурных процессий. Предки, таким образом, как бы следовали за прахом своих умерших потомков.

Рано появились у римлян и рельефы на исторические темы, на которых изображались различные боевые эпизоды.

Возможно, что у древних римлян существовали и застольные песни, «кармина конвивалиа», о которых, по словам Цицерона, рассказывал Катон. В этих песнях, исполнявшихся на пирах, также прославлялись деяния великих предков. Песни эти, однако, рано были утрачены в самом Риме.

Древнейшими дошедшими до нас памятниками являются сакральные гимны.

Один из них — гимн жреческой коллегии Арвальских (полевых) братьев был обращен к богу войны Марсу, хранителям очага Ларам, богам плодородия Семонам. Жрецы просят в нем Марса и Ларов отогнать от общины войны и болезни:

Помогите нам, Лары.Не дозволь, Мар-Мар, мору-пагубе обрушиться на многих.Будь сыт, свирепый Марс! Вскочи на порог, Стой там!Попеременно призовите всех Семенных духов. Триумфе (5 раз).(Пер. Я. В. Вулих)

Сами римляне в историческую эпоху уже плохо понимали архаический язык этих старинных текстов, которые они называли кармина. Слово в этих ритмизированных молитвах еще не отделилось от пения и сопровождавших его телодвижений. Конец гимна Арвальских братьев содержит призыв к исполнению какой-то фигуры древнего сакрального танца.

Другая коллегия жрецов салиев (прыгунов) исполняла свои гимны в честь бога Марса, шествуя по городу. Одетые в шлемы, с копьями и щитами в руках, они танцевали и пели свои молитвы.

Для словесного оформления этих старинных песен характерен ряд моментов, которые найдут отражение позже в памятниках ранней поэзии римлян: ассонансы и аллитерации, особая насыщенность и значительность каждого слова, строгая симметрия в расположении предложений, образующих метрическую строку.

Составлены гимны так называемым сатурновым стихом. Вопрос о природе этого древнего размера еще не решен окончательно. Несомненно, однако, что это еще метрически слабо упорядоченный стих, напоминающий древнейший фольклорный стих, имевшийся у многих народов (древнегреческий фольклорный стих, русский былинный и т. п.).

Наряду с гимнами у римлян был и фольклор, существовали рабочие и обрядовые песни.

Римский ученый Варрон рассказывает, что на похоронах исполнялись траурные песни (нении), их пели специальные наемные плакальщицы (префики). Во время погребения видных римлян их ближайшие родственники произносили над прахом речи, называвшиеся элогии. На могильных памятниках высекались торжественные надгробные надписи — эпитафии. Многие из них и до сих пор можно прочитать на памятниках, стоящих вдоль старой Аппиевой дороги в Риме.

На римских свадьбах исполнялись свадебные песни. Пели их во время веселой свадебной процессии, когда невесту из дома отца вели в дом ее будущего мужа. Насмешки над молодыми, остроты и смелые шутки составляли обязательный элемент этих песенок.

Насмешливая поэзия была вообще широко распространена в Риме и во всей Италии. Песенки, в которых высмеивали отдельных лиц, пелись под окнами домов, их писали на стенах и заборах. Древнейшее римское законодательство — законы XII таблиц — грозят наказанием за «песни-поношения», и тем не менее они существовали до конца империи.

Перейти на страницу:

Похожие книги

По страницам «Войны и мира». Заметки о романе Л. Н. Толстого «Война и мир»
По страницам «Войны и мира». Заметки о романе Л. Н. Толстого «Война и мир»

Книга Н. Долининой «По страницам "Войны и мира"» продолжает ряд работ того же автора «Прочитаем "Онегина" вместе», «Печорин и наше время», «Предисловие к Достоевскому», написанных в манере размышления вместе с читателем. Эпопея Толстого и сегодня для нас книга не только об исторических событиях прошлого. Роман великого писателя остро современен, с его страниц встают проблемы мужества, честности, патриотизма, любви, верности – вопросы, которые каждый решает для себя точно так же, как и двести лет назад. Об этих нравственных проблемах, о том, как мы разрешаем их сегодня, идёт речь в книге «По страницам "Войны и мира"».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Наталья Григорьевна Долинина

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Барон Жиль де Ре, маршал Франции и алхимик, послуживший прототипом Синей Бороды, вошел в историю как едва ли не самый знаменитый садист, половой извращенец и серийный убийца. Но не сгустила ли краски народная молва, а вслед за ней и сказочник Шарль Перро — был ли барон столь порочен на самом деле? А Мазепа? Не пушкинский персонаж, а реальный гетман Украины — кто он был, предатель или герой? И что общего между красавицей черкешенкой Сатаней, ставшей женой русского дворянина Нечволодова, и лермонтовской Бэлой? И кто такая Евлалия Кадмина, чья судьба отразилась в героинях Тургенева, Куприна, Лескова и ряда других менее известных авторов? И были ли конкретные, а не собирательные прототипы у героев Фенимора Купера, Джорджа Оруэлла и Варлама Шаламова?Об этом и о многом другом рассказывает в своей в высшей степени занимательной книге писатель, автор газеты «Совершенно секретно» Сергей Макеев.

Сергей Львович Макеев

Биографии и Мемуары / История / Литературоведение / Образование и наука / Документальное