История армянского народа. Доблестные потомки великого Ноя

Монета Кылыч-Арслана II, конийского султана

Греки, согласно арабским и византийским хроникам, задавали великолепные пиры в честь султана. «Воздвигнут был блистательный престол и поставлено очень высоко поднятое над полом кресло – зрелище, достойное великого удивления. Кресло было сделано из золота и со всех сторон унизано в изобилии камнями, карбункулами и сапфирами, а жемчужин нельзя было и сосчитать, потому что ими в достаточном количестве обложены были все камни – каждый поодиночке, так как они находились один от другого в симметрическом расстоянии; и те жемчужины были тщательно округлены и белизной превосходили белизну снега. Таким-то светом облито было это кресло. А верхняя его часть, возвышающаяся над головой, столько превосходила блеском другие, сколько голова превосходнее соседственных с ней членов. На нем сидел царь и соответственной полнотой своего тела занимал его все. На царе была багряная одежда – вещь дивная. Она сверху до самого подола горела карбункулами и блистала жемчужинами, которые были не как-нибудь разбросаны, но расположены чудным узором, и искусство произвело из них на одежде как бы настоящий луг. С шеи на грудь спускался на золотых цепях необыкновенной величины и цвета камень: он горел, как роза, а по виду походил особенно на яблоко. О головном же украшении я считаю лишним и говорить. По обеим сторонам кресла стояли, по обыкновению, рядами сановники, и каждый занимал место соответственно роду и важности правительственного его значения в государстве. Такова была обстановка царя. Вступив в среду, Кличестлан весь обратился в изумление. Царь предложил ему садиться, но он сперва упорно отказывался и, только видя, что царь еще более настаивает, сел на низкое и очень мало поднятое над полом кресло. Сказав и выслушав что следовало, он получил отпуск и удалился в покои, которые были отведены ему во дворце… Царь, переехав во дворец, находящийся на южной стороне города, угощал Кличестлана великолепными пиршествами и оказывал ему всякое благорасположение, потом увеселял его конскими ристалищами, жег, по обычаю, влажным огнем ботики и лодки и до пресыщения развлекал этого человека зрелищами ипподрома»[69].

Таковы были почести, с которыми имперский двор встречал варвара, из Икония (Коньи) угрожавшего всему восточному христианству и неустанно изводившего набегами и греческую империю, и Киликию с крестоносцами, да к тому же в 1148–1149 годах взял Мараш, разграбил дома и церкви и в нарушение обещания перебил франкских рыцарей, епископов и священников и большинство местных жителей, которых торжественно клялся защищать. Что думали тюрки о византийцах, когда они вместо армий, которые могли бы внушить к ним уважение, выставляли напоказ только свою роскошь? Мануил вовсе не припугнул их своим богатством, а только раздразнил их алчность. Он подсказал им мысль не только воевать с Киликией и крестоносцами, а напасть и на самих греков, и даже дать им в руки средства, которые они обратили против франков и против него самого.

Авторы той эпохи не оставили нам сведений о том, что обещал султан императору, но дальнейшие события говорят сами за себя.

Монета Исаака Ангела

Монета Боэмунда III Антиохийского

Знать Новой Армении выбрала Рубена II (1175–1187), сына Степане и племянника Тороса II и Млеха, на роль преемника его злонравного дяди, и примерно в то же время великий Саладин, владевший всем Египтом и частью Сирии, готовился сбросить крестоносцев в море. Всем христианским княжествам тогда пришлось готовиться к встрече мусульман, а Киликии грозил бывший гость Мануила Кылыч-Арслан. Новый армянский правитель, чувствуя, что не в силах выстоять в этой борьбе, в 1180 году откупился от врага. Однако едва тот отступил от его границ, как князь Антиохии и сеньор Ламброна Хетум по наущению Мануила Комнина развязали войну против Рубена. Чтобы сокрушить Хетума, который удерживал горные перевалы и всегда был готов открыть их для греков, барон послал своего брата Левона осадить того в его же логове. Боэмунд III пришел на помощь союзнику и вероломной хитростью захватил Рубена и вернул ему свободу только по настоянию Хетума, для которого Левон в Ламброне представлял серьезную угрозу. Армянскому барону пришлось заплатить выкуп в 30 тысяч динаров и отдать Антиохийскому княжеству города Адана и Маместия.

Рубен был женат на Изабелле, дочери Онфруа III, господина Керака и Торона, и был настроен скорее дружелюбно, чем враждебно по отношению к крестоносцам. Это был справедливый и благочестивый правитель, который построил у себя в царстве немало церквей и монастырей. Разочарованный жестокостью своего века, он отрекся в пользу брата Левона (1187), постригся в монахи и ушел в монастырь Дразарк, где умер через несколько месяцев.