История Артура Трулава

– Но у нас же и своя есть, зачем ехать так далеко?

– Так нужно.

– Наша точно такая же…

– Я сказал, мы едем в Нолан, и точка!

Ясно. Отец стыдится. Что ж, его можно понять.

– Я сегодня не могу. Много задали.

Он оборачивается.

– Да неужели? Раньше бы так об этом заботилась – может, ничего подобного бы и не случилось. Как вообще можно было так сглупить? И кто отец, кстати?

Мэдди сглатывает.

– Я не знаю. – Не хватало еще, чтобы он отправился к Андерсону. Нет уж, ни за что!

Лицо отца становится непроницаемым.

– В машину. Сейчас же.

– Пап…

– Что «пап»?! Что?! Чего ты от меня ждешь? Нужно разобраться с этим, и как можно скорее! Проблема усугубляется с каждым днем!

«Проблема»…

– Но… может быть, я хочу оставить ребенка.

– Что?!

Она поднимает на него глаза.

– Я хочу его оставить.

– Этого не будет! Не будет, и все! Я не позволю тебе испортить себе жизнь, родив в восемнадцать! Нет и нет!

– Ты не можешь заставить меня сделать аборт, папа!

– Могу и заставлю!

– Я совершеннолетняя!

– Ты ничего не понимаешь! Иди в машину, Мэдди, черт бы тебя побрал!

Она не двигается с места. Потом произносит:

– Мне нужно взять сумочку.

– Я буду ждать в машине.

Мэдди идет в комнату, берет то, что нужно для домашки по английскому, не тронув остальные книги. Хватает сумочку, потом тихонько выскальзывает через заднюю дверь, пересекает соседскую лужайку и оказывается на соседней улице. Идет к небольшому торговому центру, рядом с которым останавливается автобус.

Уже почти добравшись до цели, Мэдди слышит, как сзади кто-то сигналит. Отец! Она даже не успевает отреагировать, как он останавливается, выскакивает наружу и, подбежав, хватает ее за руку. Крепко, до боли, сжимает и, несмотря на протесты, тащит за собой. Он тяжело дышит, весь побагровел – Мэдди первый раз видит его таким. Книга по английскому падает на землю, но он не останавливается.

– Подожди! Я уронила!..

Отец не реагирует. Мэдди наконец вырывается, бросается назад, поднимает книгу и остается стоять посреди дороги, рыдая. Подойдя, он шипит сквозь зубы:

– Прекрати! Садись в машину!

– Да иду я!

Оказавшись внутри, Мэдди перестает плакать, но сердце ноет так, как никогда прежде. Его словно перепиливают циркулярной пилой. Жгут огнем. Внутри все обрывается и падает, словно маятник на длинной-длинной веревке, которую вдруг перерезали. Что-то задевает и задевает друг о друга там, в груди, кровоточа. Ощущение не проходит, только нарастает. Мэдди поворачивается к окну, потом опускает взгляд на колени… Становится только хуже. Тогда она впивается ногтями в плечо, и физическая боль пересиливает душевные муки. Это пока помогает. Вонзить поглубже, чтобы можно было хотя бы дышать…

– Пап…

– Я не хочу сейчас говорить. Дома все обсудим.

Однако там отец сразу отсылает Мэдди наверх. Посидев, она берется за книгу мистера Лейва, Короля Льва. Как он сказал: «Все обязательно изменится к лучшему». Закрывает, заложив пальцем страницу, и говорит себе: «Решай». И ответ тут же приходит.

В приоткрывшейся двери появляется голова отца.

– Мы едем завтра, в девять утра.

– У меня уроки.

– Я так сказал.

– Я не поеду, папа. Мне жаль, что так вышло, но у меня будет ребенок, и я собираюсь его оставить.

– Речь идет не об аборте, Мэдди. Я просто записал тебя на осмотр.

Ага, а после этого – на другую процедуру, чтобы избавиться от «проблемы».

– Я сама схожу к врачу.

– Ты понятия не имеешь, как с этим справиться! Мы едем вместе, завтра.

– Нет!

Отец подходит ближе, с недоверием качает головой и хрипло произносит:

– И ради этого умерла твоя мать? Чтобы ее дочь жила вот так? Ты во второй раз убиваешь ее!

Он выходит, хлопнув дверью. Потом тот же звук доносится снаружи дома. Слышится шум отъезжающей машины.

Мэдди сидит ссутулившись, глядя широко раскрытыми глазами прямо перед собой. «Эй, мы придумали тебе новое имя – знаешь, какое?» Это Крисси Берман со стайкой подружек. Лучше не отвечать. «В общем, слушай – теперь ты будешь Печалька. Нравится?»

Мэдди подходит к окну. Ветер колышет верхушки деревьев. Те движутся вперед-назад, влево-вправо, будто солдаты в строю. Потом останавливаются. Застывают… Она прижимается лбом к стеклу и закрывает глаза. Да, все верно – ей всегда грустно. Даже если она радуется, вечно словно кто-то одергивает: «Не забывайся».

Можно пойти набрать ванну. Вскрыть вены – только резать надо вдоль, а не поперек. Это не займет много времени. И больно особо не будет…

Войдя туда, Мэдди закрывает за собой дверь. Долго смотрит на ванну. Потом возвращается в комнату и берет книгу, которую нужно прочитать до завтра. На плечо будто ложится чья-то рука. «Ищи того, кто поможет».

Если бы только здесь была мама! Мэдди рассказала бы ей о беременности, а та выслушала бы, кивнула и сказала: «Давай подумаем, какой у нас выбор». А перед сном пришла бы, села на кровать, поцеловала в лоб, ласково убрав волосы назад, и добавила: «Знаю, тебе сейчас кажется, что хуже и быть не может. Но безвыходных ситуаций не бывает. Помни, я люблю тебя и всегда с тобой».

Невидимая рука соскальзывает с плеча и слегка приобнимает. Ощущение уходит.