История балета. Ангелы Аполлона

Многим танцовщикам война, как бы тяжела она ни была, принесла некоторое облегчение. Условия были ужасающими, но артисты были свободнее, чем прежде. Жесткость идеологической программы 1930-х ослабла: шли настоящие бои за выживание, Великая Отечественная сплотила русских и снизила градус подозрительности и паранойи, так долго царившей в общественной жизни. Сталин не прекратил свою убийственную кампанию (в 1941 и 1942 году около 157 тысяч военнослужащих были расстреляны за дезертирство и другие, менее значительные преступления), но сделал передышку на идеологическом фронте, и долго сдерживаемые мысли, чувства и даже религиозные идеи, хоть и неуверенно, но стали возвращаться в советскую жизнь. Как позднее говорил Борис Пастернак: «Трагическое и тяжелое военное время было живым временем, и в этом смысле свободно и радостно возвращалось чувство общности с другими». После войны Уланова отмечала: «Я видела, как самоотверженно жил советский народ, как много он сделал для победы. Годы войны помогли мне по-новому увидеть мою послевоенную Джульетту, придать ей мужества и решимости, которые не так очевидно проявлялись в предыдущей постановке»¹⁸.

Как мы увидим, война сделала и еще кое-что: она выковала поколение молодых танцовщиков, которые никогда не забудут чувство долга, самоотдачу и волнение, сопутствовавшие выступлениям в те годы. В то время они были детьми, но позже они пополнят балетные труппы Большого и Кировского, и многие станут звездами. Юрий Григорович (род. 1927), который много позднее возглавит балет Большого театра, подростком бросил балетную школу, чтобы отправиться на фронт, но в результате был направлен в Пермь, где возобновил обучение; в 1946 году, после окончания училища, он был принят в труппу Кировского театра. Майя Плисецкая родилась в 1925 году, и ее смелый, героический стиль, горячая преданность Большому театру и Советскому государству во многом связаны с переживаниями военных лет. Ирина Колпакова, родившаяся в 1933 году, ребенком начала танцевать в Перми и всегда будет тепло вспоминать самоотверженность и чувство товарищества тех лет; танцовщик Николай Фадеечев, также родившийся в 1933-м, всю жизнь чувствовал, что обязан Большому театру, который принял его, накормил и дал профессию. Список можно продолжать; «Какое другое государство, – говорила балерина Нинель (Ленин наоборот) Кургапкина, – столько сделало бы для своих артистов?»¹⁹

Окончание войны Сталин отметил (в ряду других торжеств) в 1945 году «Золушкой» в Большом театре. Музыка к балету была написана Прокофьевым в Перми в 1943 году, сценарий создан Волковым, хореография – Захарова. В этой постановке обычная история «из грязи в князи» была приукрашена: она стала слегка завуалированной притчей о победе добродетельной, но измученной Золушки (СССР) над злобной мачехой. Балет был эффектным полувоенным смотром мощи и блеска, поставленным роскошно и с размахом, и он произвел глубокое эмоциональное впечатление на всех, кто видел его и тогда, и в последующие годы. Было ясно: Красная армия и балет – русский балет – вышли из испытаний победителями. Место балета в центре официальной советской культуры стало прочно как никогда. «Золушка» с ее пышным великолепием и проникновенной музыкой принесла Прокофьеву Сталинскую премию первой степени.

Но если в мыслях и творчестве советского народа Великая Отечественная война оставалась на переднем плане десятки лет, то рожденные ею свободы и послабления в культуре были не столь продолжительны. В феврале 1946 года в своей речи на заседании Центрального комитета Сталин выдвинул политическую доктрину, в которой, с тревогой ссылаясь на врагов и капиталистическую угрозу, призывал к особой бдительности в защите дела социализма. Позже в том же году Жданов, в то время бывший фактически заместителем Сталина, обнародовал первое из целого ряда постановлений, в котором выдающиеся художники подвергались нападкам за «формализм», «мистицизм» и удручающе знакомый набор художественных преступлений. «Как бы закончилась Великая Отечественная война, – писал Сталин Жданову, оправдывая ужесточение репрессий, – если бы наша молодежь читала Ахматову (официально осужденную поэтессу)? К счастью, советские молодые люди получили образование в более веселом духе и смогли победить Германию и Японию». Таким образом, Шостакович, Хачатурян и даже Прокофьев были обречены на публичное поругание, а современная музыка – на суровую критику за «формализм» и «натуралистические звуки», которые (как заявил Жданов в 1948 году) напоминали зрителям о «музыке газовых камер». Музыкальные, театральные и балетные спектакли отменялись, постановки снимались, рабочие места были под угрозой²⁰.