История древнерусской литературы

Слова, напечатанные курсивом совпадают с пассажем из «Слова», где говорится: «Тогда при Олзе Гориславличи сеяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Даждь-Божа внука, въ княжихъ крамолахъ веци человекомь скратишась»[53]

Без сомнения, речь идет об одном и том же тексте. Можно думать, что переписчик «Апостола» 1307 г. «цитировал» «Слово». Если это было так, то «Слово» без колебаний может быть датировано временем до XIV в. Кто, однако, может гарантировать, что «цитата» была взята именно из «Слова» (уже существовавшего в качестве отдельного текста, соответствующего тому, который мы знаем), а не из другого общего источника, из которого само «Слово» могло почерпнуть что-либо в другое время? Действительно, это ценное наблюдение, по крайней мере, указывает на использование в Древней Руси риторических формул подобного рода. Таким образом, ощущение, что язык «Слова» не является чем-то необычным по отношению к древней традиции, усиливается. Тем не менее основные моменты дискуссии по поводу происхождения текста остаются непроясненными.

Более существенным — в пользу «защитников» «Слова» — стало открытие другого древнерусского сочинения — «Задонщины», составленного для прославления победы московского князя Дмитрия Ивановича Донского над татарской ордой Мамая в 1380 г. на Куликовом поле. После публикации В. М. Ундольским в 1852 г. первого списка были найдены другие списки и другие упоминания текстов, так что отсутствуют всякие сомнения по поводу ее документальной достоверности. В «Задонщине» наличие текстового материала, общего со «Словом», совершенно очевидно. Возникает впечатление, что для того чтобы создать это похвальное словб конца XIV в. о московском князе — победителе татар, полными пригоршнями черпали из древнего «Слова» о походе (конечно, совершенно отличном хотя бы потому, что он закончился поражением), героем которого двумястами годами ранее был князь Новгорода-Северского Игорь Святославич. Таким образом, как кажется, судьбы традиции проясняются: «Слово» существовало раньше «Задонщины» и обладало таким авторитетом, что ему могли не только подражать, но и просто воспроизводить в новом и ином контексте.

Именно против этого вывода, на первый взгляд приемлемого, направлено, однако, самое недавнее выступление скептиков. Л. Леже, а затем — с более обширной аргументацией — А. Мазон попытались показать, что не «Задонщина» является переделкой «Слова», но наоборот. Согласно мнениям новых скептиков, если в различных фрагментах текста сочинения, прославляющего сражение на Куликовом поле, узнается типичная работа древнерусских писателей-книжников, то в «Слове», напротив, можно обнаружить современный вкус создателя подделок. Сторонникам аутентичности, по мнению которых создатель «Задонщины» должен был исказить «первоначальный» текст, адоптируя его, и получив в результате компилятивную имитацию, совершенно очевидно «вторичную», скептики отвечают, что верно обратное, поскольку этот неумелый бесхитростный текст — современная подделка, в то время, как изначальным древним является именно стиль «Задонщины».

До сих пор трудно занять определенную позицию в полемике, сами термины которой требуют отдельного объяснения. Гипотеза о том, что «Слово» является текстовым заимствованием из «Задонщины», кажется, однако, не получает абсолютной поддержки среди филологов. Представление, что «Задонщина» содержит неверно понятые тексты, заимствованные первоначально из «Слова», хорошо обосновано. Это не означает тем не менее, что в этом случае, как и в том, когда речь идет о «цитировании», содержащемся в «Апостоле» 1307 г., необходимо без сомнения исключить возможность, что оба сочинения зависят в какой-то степени от общих источников.

Кажется, однако, что, несмотря на значительный перевес аргументов в пользу неподдельной «средневековости» «Слова», двухвековая полемика, наиболее важные моменты которой мы продолжаем ощущать и до сих пор, не дала действительно значительных результатов. По правде говоря, сомнения, которые остаются в связи с этим «исключительным» текстом, отражают наше все еще недостаточное знание всей письменной традиции Slavia Orthodoxa. Нам не только не ясны в достаточной степени способы построения текста, но у нас нет возможности верно интерпретировать семантические и риторические формулы, тематические схемы.