История джаза: основные стили и выдающиеся исполнители

В 1942 г. Паркер перешел в нью-йоркский оркестр Эрла Хайнза, затем — к Билли Экстайну. К этому времени Чарли уже крепко сидел на наркотиках. Свои привычки он принес в оркестр, и сидящим рядом с ним музыкантам часто приходилось (по его же просьбе) будить задремавшего Чарли, укалывая булавкой в ногу. Паркеру впоследствии подражали многие музыканты не только манерой игры, но и употреблением наркотиков. Они думали, что его умопомрачительная игра навеяна наркотическим дурманом. Но Паркер так играл вопреки, а не благодаря наркотикам. В книге Ната Шапиро и Ната Хентоффа «Послушай, что я тебе расскажу… Джазмены об истории джаза» приводятся слова самого Паркера, который оценивает иллюзорность таких измышлений: «Каждый музыкант, утверждающий, что играет лучше с той самой минуты, как принял марихуану, сделал укол героина или крепко напился, попросту лжец. Когда я бывал под градусом, у меня даже пальцы не слушались, и я не мог сыграть простых вещей. Правда, в те времена, когда я сам был наркоманом, я тоже думал, что играю лучше. Однако когда я теперь слушаю свои старые записи, то понимаю, что в целом я фактически от этого лучше не играл. Те ребята, которые считают, что вы должны полностью чокнуться от марафета, чтобы стать хорошим джазменом, вероятно, просто сумасшедшие люди… Вступив на этот трагический путь, вы теряете самое важное — вы теряете лучшие годы вашей жизни, годы настоящего творчества»[22].

Самым знаменательным в эту пору было то, что Паркер обрел единомышленников, и прежде всего — Диззи Гиллеспи. В 1944 г., на гастролях оркестра Билли Экстайна Паркер и Гиллеспи были все время вместе. Они репетировали в гостиничных номерах, в каких-то помещениях за кулисами, импровизировали, развивали какие-то музыкальные идеи, которые противостояли коммерческому белому джазу, возможно, это было своеобразной формой расового самоутверждения. Джазмены были одержимы идеей обновления музыки. Им хотелось играть так, как не играли музыканты старшего поколения. Гиллеспи и Паркер обладали какой-то невероятной энергией, которая во время исполнения буквально вырывалась из их инструментов. Однако услышать их новаторские идеи удалось лишь тем кто побывал на их концертах, потому что в начале 1940-х гг. во время войны, существовал запрет на звукозапись. Джазовая революция оказалась под секретом. В прибежище молодых новаторов джаза — «Minton’s Playhouse» — музыканты хотели реализовать свои потенциальные возможности, искали новые ритмы, свежие гармонии, стремительные по темпу импровизации, новый репертуар, новую эстетику и понимание джазового ансамбля. Паркеру и Гиллеспи хотелось не просто работать на потребу публике, а быть художниками. Музыкальные новаторы решили, что настало время очистить джаз от засилья популярной музыки. Только высокое мастерство и талант музыканта, выражение свободной внутренней самореализации будут важны в этом новом музыкальном мире!

После Второй мировой войны в Америке мало что изменилось для черного населения: демократия была не для всех, сегрегацию никто не отменял. Вдобавок на мир обрушилась новая чума — наркотики. Жизнь в этом мире становилась особенно рискованной и опасной! Все, что происходило в обществе не могло не отразиться и в искусстве. Джаз всегда предполагал риск. Ведь творить искусство в реальном времени, импровизировать в момент выступления, выражать себя на сцене — это всегда риск! Музыка бибопа, родившаяся в военные годы, насквозь была пропитана риском, чувством опасности; она отражала тот противоречивый мир, который ее породил. Паркер и Гиллеспи ломали все каноны, утверждая новый стиль. Молодые музыканты стремились избавить джаз от прикладного (танцевального и развлекательного) назначения и сделать новую музыку привлекательным видом сценического искусства. Поиски новаторов поддерживали замечательные музыканты: трубач Фэтс Наварро, пианисты Телониус Монк и Джон Льюис, гитарист Чарли Крисчиен, барабанщики Макс Роуч и Кенни Кларк.

Бибоп, который был потребностью самих музыкантов, отвергал прежний джаз во имя анархичной, взрывной, диссонансной и технически сложной для исполнения музыки. Например, известные мелодии («Шепот», «Леди, будьте добры» и др.) музыканты исполняли не так, как было задумано авторами, а в два раза быстрее. И от этого мелодии казались стремительными, неузнаваемыми, резкими и новыми. Дух захватывало от тех возможностей, которые давал этот эволюционный и революционный стиль. На первый взгляд, эта музыка казалась безумной, но ведь она была порождением безумного времени. Как бы то ни было, за все приходится платить… Ряды поклонников джаза стали неумолимо сокращаться, а те, кто относился к джазу только как к танцевальной музыке, и вовсе отвернулись. Попробуй-ка, потанцуй под бибоп! Ноги сломаешь, не угонишься за темпом!